Читать книгу "Русские боги - Дмитрий Казаков"

– Кто такой Тойнби? – тихо спросил Игорь.

– Английский историк, – ответил Иван.

– Имеется горизонтальный распад социальной структуры общества, – проговорил Константин Эдуардович. – Есть высший слой, у которого свои интересы, и есть остальные. Доминирующее меньшинство и внутренний пролетариат. А что же с пролетариатом внешним – спросите вы меня?

Хозяину дома на окраине Тулы слушатели были не очень нужны, он мог бы так же убедительно разглагольствовать и в пустой комнате. Бородка его воинственно торчала, а указательный палец, которым Константин Эдуардович размахивал, казался наконечником копья в руке воина.

– Внешний пролетариат, то есть варвары, представлен, с одной стороны, молодыми и жадными государствами на границах вроде Грузии, Эстонии или Польши. А с другой – мигрантами из республик бывшего СССР, что едут в Россию на заработки и изнутри, исподволь разрушают ее. Присутствуют также иные признаки распада, а именно – косность правящего большинства, его замкнутость, тяга населения к прошлому, его архаизация. Не зря так модны фильмы и книги о временах Российской империи. И добавим сюда вульгаризацию искусства и самое страшное – отказ страны от своей самости, от своей особости.

– Я больше не могу, – мученически сказал Иван. – У меня сейчас голова лопнет.

– Ничего, терпи, – проговорил Олег.

– …и проявляется он в загрязнении и отмирании русского языка. В чем всегда была его сила? В самодостаточности внутренней языковой системы, в обилии и многообразии наречий и говоров. Сейчас благодаря телевидению, – Константин Эдуардович гневно потряс головой, – мы ее утратили. Зато получили интервенцию английского языка. И пусть раньше удавалось отразить подобный натиск немецкого и французского, то на данный момент для этого нет резервов…

Он говорил что-то еще, но Игорь не слушал, глядел в окно, где качались ветки яблони. Сергей откровенно дремал, Иван играл на телефоне, и только Олег изображал внимание, глядя на хозяина дома.

Через какое-то время тот выдохся.

– Надеюсь, вам, господа, было не скучно меня слушать? – спросил он.

– Ни в коем случае, – ответил Олег. – Так мы располагаемся тут до вечера?

– Конечно, голубчик. Только вот я не знаю, как насчет продуктов…

– Игорь с вами сходит в магазин, – сказал Олег. – А мы пока расположимся, осмотримся.

– Я? – удивился Игорь.

– Нам лучше не светиться, – заметил Сергей. – В Туле наверняка есть одержимые. На тебя они могут не обратить внимания, а нас точно заметят. Так что собирайся, будешь таскать сумки.

Олег полез в бумажник, вытащил тысячную купюру и вручил Игорю. Константин Эдуардович исчез из комнаты, а когда вернулся, то оказался в коричневом костюме того фасона, какой был моден в пятидесятых, в мятой желтой рубашке и сиреневом галстуке со звездочками.

– Пошли, голубчик, – сказал он.

В прихожей старик нацепил ветхие штиблеты, Игорь втиснул ноги в кроссовки. Они прошли через двор, открылась и закрылась калитка.

– Так, куда же нам… – Константин Эдуардович потоптался на месте. – Ага, пойдемте вон туда…

И они зашагали направо.

Дома вдоль кривой грязной улочки выглядели старыми, иные были брошенными. На проезжей части зияли выбоины, кое-где стояли лужи, на вид монументальные, словно моря.

Вместо тротуара имелась тропка вдоль заборов.

Машины ездили редко, люди попадались тоже нечасто. Встретились трое мужиков опойного вида, вооруженных пластиковыми бутылками с разливным пивом, несколько старух с кошелками. Одна, самая ветхая, поздоровалась с Константином Эдуардовичем. С криками пробежали оборванные и грязные мальчишки.

Перешли трамвайные пути, и за остановкой обнаружился магазин – большой ларек типа «супермаркет».

– Вы уж, голубчик, если не затруднит, то купите и мне продуктов, – просительно сказал старик. – А то обычно я… путаюсь в этих деньгах… трачу всегда гораздо больше, чем я хотел бы…

Игорь кивнул, подумал, что его спутника просто-напросто обсчитывают.

Из магазина вышел с двумя плотно набитыми пакетами. В одном было несколько упаковок пельменей и замороженная курица. В другом – майонез, кетчуп, свежие овощи и всякие приправы. Константин Эдуардович тоже нес пакет – с крупами, макаронами и колбасой.

Вернулись к дому, прошли через двор, и в сенях обнаружился сидевший на табурете Сергей с автоматом в руке.

– А, это вы, – сказал он и зевнул.

– Ты чего тут делаешь? – спросил Игорь.

– Сторожу. Вдруг кто чужой появится? – Сергей тряхнул головой, улыбнулся.

Олег и Иван были в большой комнате, первый читал толстую книгу, второй – занимался пистолетом.

– Принесли, – сказал Игорь, демонстрируя пакеты. – По-моему, тут немного больше, чем нам надо…

– А ну-ка пошли на кухню. – Олег отложил книгу. – Будем готовить. Что останется – не пропадет, если хозяин, конечно, про еду не забудет…

Константин Эдуардович слабо улыбнулся.

Дом оказался построен так, что через все комнаты можно было пройти по кругу. Дверь напротив той, что вела в сени, выводила в мастерскую, где стоял верстак, на полу лежала металлическая стружка. Отсюда имелась возможность проникнуть в кухню, маленькую, со старинной газовой плитой и новым громадным холодильником. А через дверь около него – в очень темную и неуютную спальню.

Курицу разделали и сунули в большую кастрюлю – вариться, пельмени убрали в морозилку, а из овощей Олег затеял делать салат. Игорю вручили нож и велели резать огурцы.

– Ну, вы хозяйствуйте, господа, – сказал Константин Эдуардович. – А я пойду, меня ждет работа. Надо рассчитать параметры новой оболочки металлического дирижабля. Старая оказалась тяжеловата.

И тут Игорь понял, что за блестящий «огурец» они видели лежавшим в траве.

Хозяин дома удалился в спальню, появился оттуда уже не в костюме, а в халате и через мастерскую ушел в большую комнату.

– Слушай, Олег, – сказал Игорь. – Вот ты говорил, что вы не можете творить. Но ведь он, знаешь ли, что-то делает, изобретает.

Олег покачал головой:

– Миф не может порождать новое, он может только воспроизводить себя. Как сто лет назад Константин Эдуардович занимался дирижаблями, так и сейчас над ними пыхтит. Как работал над кинетической теорией газов и ракетами, что взлетают с эстакады, так и ныне не оставляет этой темы. Понял?

– Да, понял… – Игорь вернулся к огурцам.

Подумал, что длинная жизнь, представляющая собой вечное повторение одного и того же, скорее не благословение, а проклятие. Прелесть жизни в ее разнообразии, в том, что всегда есть место чему-то новому…

А если его нет, то выходит – это и не жизнь вовсе?