Читать книгу "Охота на императора - Рудольф Баландин"

Сын Александра II не последовал примеру своего отца, и ничто не напоминало в его царствовании царя-Освободителя в царской резиденции, кроме нелепо начатой постройки собора на месте убийства, около которой нагрели себе руки разные чиновные воры, обратившие собранную со всей России народную «копейку», эту медную слезу русского народа, в удобные для кражи кредитные бумажки».

На ближайшие годы для самодержавия Победоносцев вполне оправдал свою фамилию (в чуть более отдаленной перспективе, как показал опыт истории, он стал поистине Бедоносцевым). Самодержавие не пошатнулось, а напротив, окрепло. Ни о каких уступках террористам не было и речи. Казалось бы, должна была усугубиться революционная ситуация. А вышло наоборот. В народе, да и среди многих революционеров терроризм не одобрялся. Народ желал стабильности, а не потрясений.

Получалось так, что в деятельности революционеров-экстремалов были заинтересованы наиболее ревностные защитники самодержавия и жестких мер подавления инакомыслия. Многие деятели департамента полиции, призванные бороться с террористами, получили дополнительные возможности для карьеры, наград, повышенных окладов жалованья и для финансовых злоупотреблений.

Назначенное Александром II на 8 марта 1881 года обсуждение проекта либеральных реформ состоялось уже при Александре III. Проект, как мы знаем, был отклонен. 29 апреля был обнародован манифест царя о незыблемости самодержавия. На следующий день подал прошение об отставке Лорис-Меликов; последовали отставки военного министра Д.А. Милютина и министра финансов А.А. Абазы. Тем не менее были сделаны некоторые уступки крестьянству, стали созываться совещания представителей земств и вышел циркуляр о «неприкосновенности прав дворянства и городского сословия».

Новый император заявил о твердом намерении «укреплять и сохранять самодержавие от любого возможного посягательства». Как показали дальнейшие события, это было верное решение для укрепления Российского государства на некоторый срок (но с последующей неминуемой катастрофой).

Некоторые мероприятия были реакционными в дурном смысле этого слова. Ужесточилась цензура, была уменьшена свобода преподавания. Министр народного просвещения Делянов выступил, в сущности, против просвещения народа. Гимназическому начальству вменялось в обязанность опрашивать учеников, какую квартиру занимает их семья, сколько у них прислуги. Запрещалось принимать в гимназии «детей кучеров, лакеев, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей».

Были предоставлены дополнительные льготы дворянству. Укреплялись позиции Православной церкви. Внедрялась русификация; заметно ограничивались гражданские права евреев. Дворяне, Православная церковь и великороссы признавались главной опорой государства. Это была действительно имперская политика.

14 августа 1881 года Александр III подписал законодательный акт, ужесточающий полицейский надзор в стране: «Распоряжение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия и приведении определенных местностей империи в состояние Усиленной Охраны». Как писал, выйдя в отставку, бывший в начале ХХ века начальником Департамента полиции А.А. Лопухин, данное распоряжение «поставило все население России в зависимость от личного усмотрения чинов политической полиции». Было создано, по существу, полицейское государство.

«Политика Александра III, – писал историк М. Карпович, – представляла собою безнадежный анахронизм. Она была попыткой реставрировать прошлое, которое умерло и не подлежало возрождению. Опора правительства на альянс самодержавия и дворянства упускала из виду общую тенденцию русской социальной эволюции после освобождения… Ни экономически, ни социально, ни интеллектуально дворяне более не могли господствовать в стране, не принимая во внимание иные классы. Не более удачной… была и тенденция заменить широкую концепцию империи как политической структуры, защищающей многие расы и народности, жесткой формулой исключительного национализма, опирающейся на узкий этнический базис».

Однако в то же время проводилась индустриализация промышленности, начиная с широко развернувшегося строительства железных дорог и перехода их под государственный контроль. В 1882–1886 годах было принято первое рабочее законодательство в России, с которого начались ограничения эксплуатации трудящихся.

При Александре III именно благодаря наиболее целесообразной в подобных случаях политике «кнута и пряника», некоторым послаблениям в экономической сфере и жестокому полицейскому режиму Российская империя смогла расправиться с революционным движением. Даже страшный голод 1891–1892 годов и эпидемия холеры не поколебали устоев государства. Голодные и холерные бунты, вспыхнувшие в отдельных губерниях, были быстро подавлены.

…Общественный организм, достигнув относительного совершенства и стабильности, продолжая усиливать свой потенциал без принципиальных изменений государственного устройства и внутренней политики, обречен на кризис. Его закостеневшая структура не может долго противостоять разнообразным процессам, происходящим вокруг и в нем самом.

Так может продолжаться сравнительно долго (по нашим обыденным меркам). Но когда противоречия накапливаются годами, в конце концов происходит революционный взрыв. (Этот закон завершающей фазы «совершенства и кризиса» характерен для любых сложных развивающихся систем – материальных и духовных, интеллектуальных.)

Историческая альтернатива

Если бы Александр III продолжил либеральную политику отца и оставил у власти Лорис-Меликова (под руководством которого была полностью разгромлена террористическая организация), то судьба России могла сложиться иначе. О возможности такого «альтернативного пути» после убийства императора Александра II говорили выдающийся русский философ Владимир Соловьев и великий писатель Лев Толстой.

…28 марта 1881 года в Кредитном обществе состоялась вторая лекция Владимира Соловьева о просвещении в России. Он прежде обещал не касаться политики, но не выдержал и сказал: «В своем политическом вожде народ русский видит не представителя внешнего закона, как чего-то самостоятельного, а носителя своего духовного идеала… Но если царь действительно есть личное выражение всего народного существа, и прежде всего, конечно, существа духовного, то он должен твердо стоять на идеальных началах народной жизни…

Настоящая минута предоставляет необычайный дотоле случай для государственной власти оправдать на деле свои притязания на верховное водительство народа. Сегодня судятся и, вероятно, будут осуждены убийцы царя на смерть. Царь может простить их, и если он действительно чувствует свою связь с народом, он должен простить… Пусть царь и самодержец России заявит на деле, что он прежде всего христианин, а как вождь христианского народа, он должен, он обязан быть христианином».

Полковник Генерального штаба Андреев донес об этом высказывании градоначальнику генерал-майору Н.М. Баранову и подчеркнул, что было на лекции более тысячи человек. Баранов доложил о случившемся Лорис-Меликову (он еще оставался министром внутренних дел), а тот – царю, предлагая не принимать строгих мер взыскания.