Читать книгу "Солнце цвета крови - Дмитрий Казаков"

Сияние все усиливалось, по стволам и листьям забегали оранжевые и желтые отблески. Казалось, что разлом в земле весь наполнился пламенем, словно рот исполина — слюной.

Чуть слышно заскрипела натягиваемая тетива.

Сияние моргнуло. Из-за края пропасти взметнулось стремительное птичье тело. Широкие крылья с шумом били по воздуху, по ним бегали сполохи самого настоящего, живого огня. Птица была раза в два больше гуся, и каждое ее перышко горело пламенем — желтым, золотистым или алым. Нестерпимым багрянцем пылали глаза, а когда птаха распахнула клюв, блеснули мелкие острые зубы.

Ивар ощутил, как отвисает челюсть, а ладонь, сжимавшаяся рукоять меча, слабеет. Разве можно поднять руку на такое чудо?

Рассеивая мрак и затмевая звезды, птица с хриплым клекотом поднялась выше, а затем спикировала прямо на яблоню. Зашумели потревоженные листья, птичьи когти с хрустом вцепились в толстую ветку.

Сияющее создание источало во все стороны тепло, точно от костра, а мерцающие перья притягивали взгляд. За переливами цвета можно было наблюдать бесконечно: кроваво-красный сменялся рыжим пламенем костра, мелькало фиолетовое, чтобы тут же уступить место желтизне солнечного света…

Птица громко хрумкала, обгрызая очередное яблоко.

— Сети готовь! — Голос Хаука показался неприятнее вороньего карканья.

Ивар послушно вскочил, пальцы ухватили заготовленную загодя ловчую сеть.

Со всех сторон на поляну ступили могучие фигуры. Птица затрепетала, но в воздухе уже неслись сети. Едва коснувшись огненных перьев, они начинали тлеть, словно брошенные в костер, но все равно обволакивали сияющее создание одна за другой. Викинги дернули сети на себя, и птица с протестующим клекотом свалилась с ветки. Закружились сорванные листья.

— Вяжи ее, а то улетит! — раздавшийся рядом отчаянный крик оглушил.

Ивар бросил сеть, увидел, как она накрыла клювастую голову. Но не успел порадоваться, как птица встопорщила перья, и во все стороны от нее прянул жар. Ивар ослеп, ощутил, как обугливается кожа, как белым пеплом опадают мышцы…

— Бей ее! Глуши! — Вопль Торира прорвался сквозь треск пламени, как олень через цепь загонщиков. Взревел что-то Кари, раздался глухой удар, и жар исчез, сменившись прохладой глубокой ночи.

Викинги хрипло дышали, утирали пот. Вемунд ощупывал собственное лицо, словно не веря, что оно осталось цело. Топор толстого викинга лежал на траве, и его лезвие, кованное из лучшей стали, горело синеватым пламенем, точно изъеденная жучками гнилушка.

Оглушенная птица распласталась на земле, широко раскинув крылья. Из-под перьев выстреливали язычки пламени, заставляя свежую, сочную траву обугливаться в одно мгновение.

— Ты не перестарался? — спросил Нерейд. — Может, ты ее убил?

Вемунд, дующий на обожженные ладони, протестующе замычал.

— Если хочешь проверить, пощупай ей шейку, — жестко сказал Хаук. — Торир, быстро в замок. Пусть принесут цепи, а то веревками ее не удержишь. Если она еще очнется, конечно…

Топор в Глазу исчез среди деревьев. Зашуршали раздвигаемые ветви, мягкий стук подошв стих вдали.

— Ну и птаха, — пробормотал Нерейд, опасливо подходя поближе. — Откуда только взялась? И почему яблоки обгрызала, а не съедала?

— Из вредности, — предположил Вемунд. Лезвие секиры перестало гореть, и Боров осматривал его, придирчиво пробуя пальцем заточку.

— И чего фэйри ее поймать не могли? — Нерейд подошел еще ближе. Когтистая лапа неожиданно дернулась, и рыжий воин поспешно отскочил назад.

— Вон какой вырос, а ума не нажил, — наставительно заметил Арнвид. — Только и можешь что языком молоть! Птица-то волшебная, вокруг себя сильные чары рассеивает, ну как цветок — запах. Если бы не защитные руны, что я начертил, вы бы тут все бревнами валялись и ничего бы не увидели!

— А почему фэйри не могут составить защитные руны? — поинтересовался Ивар.

— Потому что, во-первых, они никаких рун не знают! — Эриль наставительно воздел к небесам палец. — Ну а главное, что фэйри сами существа волшебные, свои чары они нашлют на кого хочешь, а против чужих бессильны… Они ими дышат! Вдохнули бы они колдовство этой птахи и заснули бы крепче, чем рыбак после попойки! А в нас, людей, подобная отрава проникает медленнее, и пока она всех не свалила, я успел поставить защиту…

Среди деревьев замелькали, постепенно приближаясь, огоньки факелов. Стали слышны возбужденные, радостные голоса, сквозь которые донеслось странное позвякивание.

— Вот и подмога, — с заметным облегчением сказал Вемунд. — Сейчас сдадим эту птичку с рук на руки королевским прихвостням, и можно будет спокойно спать…

— Тебе бы только спать! — хмыкнул Нерейд, и тут же застыл, с изумлением вглядываясь в полутьму сада.

Там двигалось нечто огромное. Ветви с шелестом раздвинулись, и на поляну, влекомая пыхтящими носильшиками-фэйри, выдвинулась здоровенная клетка из толстых металлических прутьев, в которой при желании поместилось бы целое семейство медведей. Прутья были толщиной с руку.

— Где вор? — пропищал гордо шествующий сбоку крохотный фэйри с длинной седой бородой, и клетка с лязгом и грохотом опустилась на землю.

— Вот. — И конунг указал на птицу, что лежала на земле неопрятной грудой. — Грузите быстрее, пока не очнулась, а то вам придется нелегко…

— За работу, бездельники! — Крошечный бородач обладал, как выяснилось, исключительно сильным голосом.

Ивар вздрогнул, не без труда подавив в себе желание броситься помогать.

Даже вороватая птаха слегка дернулась, а кончики ее крыльев тревожно вспыхнули лиловым.

— Майна! Вира! — орал седобородый командир таинственные заклинания, пока его подчиненные, сипя и надрываясь, затаскивали тяжелое тело в клетку. Металлическая дверца с лязгом захлопнулась, клацнул челюстями, на мгновение окутавшись синеватой дымкой, массивный навесной замок. Викинги дружно утерли со лба честный трудовой пот.

— Она точно жива? — поинтересовался бородач у конунга. — А то валяется, словно труп.

— Не знаю, — покачал головой Хаук, — но когда очнется, то учтите, что жар от нее посильнее, чем от камина. Может обжечь!

— Надо же, — задумчиво пробормотал малорослый фэйри, оглаживая роскошную бороду. — Жар-птица… Кто ж знал, что такие бывают!

И, со значением вздохнув, махнул рукой подчиненным.

Клетка перла через сад, точно исполинское чудовище, с которого сорвали шкуру. Гордо отблескивали обнаженные ребра, семенили, дыша, как кузнечные мехи, носильщики. В испуге отводили ветви деревья, чуть ли не шарахались в стороны кусты.

Позади всех тащились, зевая, как выброшенные на берег сомы, викинги.

От равномерного потряхивания в седле немилосердно хотелось спать. Ивар начинал клевать носом и просыпался, чуть ли не уткнувшись в густую гриву собственного скакуна.