Читать книгу "Ничего не бойся - Лиза Гарднер"

И – блеск идеально отточенного лезвия сквозь темноту…

В голове у меня все перемешалось. Едва соображая, что делаю, я пробиралась сквозь толпу людей по ярко освещенному залу торгового центра. Стараясь ни на кого не смотреть, я шла по своим делам, крепко сжимая под мышкой сумочку.

В бутике Энн Тейлор я примеряла новую блузку кремового цвета с коричневыми брюками, время от времени посматривая на бейджик продавца-консультанта, улыбчивой молодой девушки. На ее бледной руке не было кольца, что сразу навело меня на мысль о сильной, уверенной и независимой женщине. У нее были каштановые волосы, как у меня, и такая же живая улыбка.

Мне стало интересно, подходит ли эта женщина в качестве жертвы для Убийцы с розой. Просто я, например, никогда не задумывалась о цвете волос или о физиологии, а вот Тед Банди всегда отдавал предпочтение блондинкам. Что насчет дружка моей сестры?

Я вышла из бутика и направилась в женскую уборную. К счастью, в ней никого не было, так что я без помех вошла в дальнюю кабинку и закрыла за собой дверь. Оставалось только вылить раствор формальдегида в унитаз. И смыть.

Затем я подошла к раковине и хорошенько прополоскала бутылку. В этот момент вошла молодая мамочка с тремя большими сумками в руках и двумя маленькими детьми. Она подарила мне усталую улыбку и скрылась в кабинке вместе со своими отпрысками.

Я сделала вид, что набираю воду в бутылку, а затем положила ее рядом с наполненной битым стеклом сумкой. Или рядом с сумкой с человеческой кожей.

После торгового центра я отправилась в супермаркет, где планировала хотя бы частично избавиться от элементов своей бывшей коллекции.

Было шесть часов вечера, солнце уже почти зашло. В час пик магазин был полон людей, которые после работы по пути домой торопливо делали покупки. Женский туалет был тоже полон народу. Мне пришлось стоять в очереди, чтобы попасть в кабинку, отчего я чувствовала себя весьма неуютно. Наконец я вошла внутрь и начала шарить в сумке. Спустя несколько секунд я поняла, что люди снаружи могут заметить, что мои ноги смотрят не в ту сторону. Вряд ли я могла сидеть в таком положении.

Быстро взяв себя в руки, я села и поставила дамскую сумку себе на колени. Дождавшись шума воды из соседней кабинки, я расстегнула молнию. Прошла целая минута, прежде чем половина содержимого сумки отправилась в унитаз. Распухшие полоски человеческой кожи свернулись и превратились в однородную массу. Они напоминали мертвую золотую рыбку, которую вот-вот отправят в канализацию.

Я думала, меня сейчас стошнит. Довольно интересное чувство, совершенно незнакомое… Когда я вырезала кожу у мужчин, мне становилось намного лучше, снились хорошие сны, а от уничтожения коллекции стало дурно.

Еще один признак генетической мутации? Приемный отец все делал неправильно. Вместо того чтобы изучать мою склонность к насилию, он пытался выяснить, почему я не чувствую боли.

Я нажала кнопку слива. Вода ушла и тут же набралась заново.

Три полоски кожи всплыли на поверхность.

Я едва не вскрикнула, но вовремя взяла себя в руки, закусив нижнюю губу.

Руки тряслись, дыхание участилось. Я смыла еще раз. Главное, контролировать себя. Не паниковать. Ничего страшного не случилось…

На второй раз все прошло гладко. Вода поднялась уже без остатков человеческой кожи.

Я повернулась лицом к выходу, глубоко вздохнула, открыла дверь кабинки и прошла к раковине.

Ни одна из ожидающих своей очереди женщин на меня даже не взглянула. По крайней мере, мне так показалось.

Я дважды вымыла руки. Потому что… сама не знаю, почему.

Мне стало интересно, уже не в первый раз, как мог отец этим заниматься.

Неужели он ничего не чувствовал, подвергая своих жертв пыткам, избавляясь от тел? Или, наоборот, только благодаря этим моментам и оживали его чувства? Жизненная энергия в сочетании с адреналином – вот что толкало Гарри на преступления. И, разумеется, потребность заставлять других страдать. Из-за неверно спаянных схем сексуального поведения Гарри подпитывался болью, а не удовольствием. Самое худшее стало для него наилучшим.

Меня все чаще посещает мысль о том, что если бы отец был до сих пор жив, он бы заявил, что ни в чем не виноват. Он таким родился. Такова его сущность, которую он благополучно передал своей старшей дочери Шане, не забыв, впрочем, и про меня.

Вот только я не хотела быть дочерью Гарри Дэя. И не хотела быть сестрой Шаны Дэй.

Я снова вспомнила о своей матери. Женщина-призрак, которая даже на бумаге не существовала, но при этом, по словам Шаны, именно она убила нашего отца.

Папочка любил меня, а она все портила.

Мы с Ди-Ди Уоррен выяснили, что в любых взаимоотношениях может быть лишь один альфа. В моей семье решения принимал отец. Если, допустим, мать и дала отцу таблетку аспирина перед тем как перерезать ему вены, то только потому, что он попросил ее об этом. Он командовал, а она повиновалась.

Шана была настроена против матери, потому что чувствовала ее покорность отцу. Она знала, что мама – слабая женщина, и ни во что ее не ставила. Сестра больше похожа на отца, альфу-охотника, живущего по своим собственным правилам. Полагаю, Шана завидует ему в том, что он предпочел умереть, нежели сидеть в тюрьме.

Если бы мы с Шаной до сих пор жили под одной крышей, как самые настоящие сестры, и если бы отряд полицейских пришел за ней, как тридцать лет назад это случилось с отцом, она бы тоже залезла в ванну и молча протянула мне бритву?

А я?

Возможно, я бы взяла бритву. И, наклонившись к сестре, аккуратно вырезала полоску кожи, прежде чем сделать ноги.

Сестра ошибается. Я не похожа на мать. В некоторой степени я похожа на обоих родителей. Покорный хищник, который причиняет боль и одновременно испытывает угрызения совести.

Мы можем быть одновременно хорошими и плохими. Сильными и слабыми. Можем совершать героические поступки и творить зло.

Меня снова передернуло, и в моем воображении всплыли картины, видеть которые я не хотела. Я не могла избавиться от чувства страха, вызванного ими. Зачем Шана сообщила цифру, связавшую нашего давно умершего отца с новым убийцей?

Спустя столько лет сестра продолжает причинять мне боль.

Я отправилась в следующий магазин, где мне предстояло продолжить избавляться от улик. Остатки человеческой кожи смыты в унитаз. На этот раз хватило одной попытки. Очевидно, здесь просто лучше напор.

Пакет, где чуть ранее лежала кожа, я разорвала на мелкие части и выбросила их в мусорное ведро, под груду бумажных полотенец.

В очередной раз вымыла руки. Кожа скукожилась и потрескалась от такого тщательного мытья. Но чувствовать этого я, конечно же, не могла. Просто заметила на своих костяшках красноту воспаления. Мысленно напомнила себе, что нужно поставить дома новый фильтр для воды. Еще необходимо осмотреть руки под увеличительным стеклом. В спешке я могла себя поранить, а даже маленькие порезы со временем начнут гноиться.