Читать книгу "Древнейший - Роберт Энтони Сальваторе"

— Отец де Гильб хотел поговорить с тобой, — сообщил юноше один из братьев. — Как улов?

Кормик достал из лодки пару форелей, которые дала ему Милкейла, как и всегда, когда они встречались на песчаной отмели.

— Когда ты один рыбачишь, лучше получается, — заметил второй монах. — Пожалуй, надо отправлять тебя на озеро каждый день!

Кормик улыбнулся, кивнул и подумал о том, что встречаться с Милкейлой в их тайном месте каждый день — не такая уж и плохая мысль. Никто на пляже даже представить себе не мог, какими пророческими окажутся эти слова.

Юноша легко добежал от пляжа до часовни. Казалось, весь остров вздохнул с облегчением, как будто над ним наконец рассеялись бесконечные тучи. Трехнедельная осада очень измотала монахов, но, несмотря на волнения из-за побега пленников, гибель четверых собратьев и серьезные ранения некоторых других, жизнь довольно быстро вошла в прежнее русло.

Кормик обратил внимание, что работа над укреплением стен не кипела так со времен их постройки. Истинное рвение, с которым монахи взялись за труды, говорило о том, что они заново осознали свою цель. Наконец-то настала необходимость заняться чем-то более значительным, чем ежедневная забота о простом выживании. Они построили часовню для защиты и в знак торжества блаженного Абеля. Теперь это были не просто слова. Сегодня братья знали, что сделано удачно, а что нет. Уже было нарисовано множество проектов укрепления и модернизации стен, которые позволят в будущем отражать любую атаку. Параллельно придумывались декоративные элементы, знаки гордости и благодарности их покровителю.

— Цель, — прошептал Кормик, пересекая двор.

Ему вдруг подумалось, не в этом ли желании найти в жизни цель, только немного извращенном, кроется причина бесконечных войн между народами и расами, населяющими Митранидун? Не будь врагов, каков был бы смысл их жизни?

Такому доброму человеку, как он, подобная мысль казалась весьма пугающей, поэтому юноша отогнал ее прочь.

Когда Кормик вошел в кабинет отца де Гильба, брат Джавно посмотрел на него так пронзительно, что он невольно вспомнил о второй перевернутой лодке, которая, по видимости, причалила немногим раньше его самого.

— Св… святой отец, — начал, заикаясь, Кормик, не в силах отвести взгляд от Джавно. — Вы хотели меня видеть?

— Где ты был? — спросил настоятель голосом, полным разочарования.

Кормик посмотрел на отца де Гильба и немного помедлил с ответом, пытаясь собраться с мыслями и понять, что все это значит.

— На рыбалке, — наконец ответил он. — Я часто рыбачу, с благословения брата Джавно. Сегодня поймал двух крупных…

— Ты рыбачил с лодки или с другого острова?

— С лодки, конечно.

— Тогда что ты делал на острове? — спросил отец де Гильб. — Ведь ты был там, встречался с варваркой?

— Святой отец, я… — Ошеломленный Кормик покачал головой.

В этот раз де Гильб не стал его прерывать, но юноша и сам не мог найти ответ. Он лишь заикался.

— Это ты их освободил, — заключил отец де Гильб. — В пылу сражения ускользнул, спустился в туннель и освободил пленников.

— Нет, святой отец.

Вздох де Гильба ранил молодого монаха до глубины души.

— Не усугубляй своего положения ложью. — Настоятель снова вздохнул и добавил: — Кормик.

— Четыре души, предназначенные блаженному Абелю, отпущены, чтобы вернуться на языческий путь, за который будут вечно прокляты, — резко вмешался брат Джавно. — Интересно, как ты собираешься справиться с угрызениями совести?

— Нет, — покачал головой Кормик. — Мы думали, что они не едят в знак протеста, а это была хитрость. Или…

— Брат Джавно следил за тобой на озере, Кормик, — прервал его отец де Гильб, опять опустив слово «брат», что очень задело молодого монаха. — Он слышал, как ты встречался с женщиной, все, от первого до последнего слова. Если твою похоть можно простить и искупить — братья нередко поддаются подобным соблазнам, — то твой поступок, предшествовавший ей, — совсем другое дело.

Кормик тупо смотрел на настоятеля и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Вспомнив весь разговор с Милкейлой, он понял, что Джавно услышал более чем достаточно, чтобы рассеять любые сомнения и свести на нет все его попытки оправдаться. Он стоял перед дрожавшим от гнева отцом де Гильбом и чувствовал себя пустым сосудом, но не желал, чтобы его наполнили этим ядом.

— Как ты мог предать нас? — грозно спросил де Гильб. — Защищая это сокровище, души четырех альпинадорцев, гибли люди. Умерли четыре твоих собрата, пятый скоро последует за ними! Что ты скажешь их семьям, родителям? Как объяснишь, что они погибли зря?

— Чересчур много было смертей, — ответил Кормик почти шепотом, но в комнате стояла такая тишина, что его услышали все. — Слишком многим еще предстояло умереть.

— Мы должны были удержать варваров! — настаивал брат Джавно.

— Тогда мы убили бы их всех, — возразил Кормик. — И в этом, уж конечно, нет ничего святого. Блаженный Абель…

Не успело это имя соскочить с его уст, как из руки отца де Гильба вырвался разряд молнии и отбросил юношу к противоположной стене. Он со всей силы врезался в дверной косяк и повалился на пол, ничего не понимая и корчась от боли.

— Разденьте его и привяжите во внутреннем дворе, — распорядился де Гильб.

Джавно жестом велел двум монахам поднять Кормика и выжидательно посмотрел на настоятеля, когда его унесли.

— Двадцать ударов плетью, — сказал де Гильб, но затем поправился: — Пятьдесят. С шипами.

— Это наверняка убьет его.

— Тогда пусть умрет. Такое предательство нельзя искупить. Не жалейте его и не халтурьте. Бейте, пока не устанете, затем передайте плеть самому сильному брату в часовне. Пятьдесят, никак не меньше! Если будет больше, я возражать не стану. Если он умрет на сорока, все равно доведите дело до конца.

Брат Джавно видел, как трудно дался отцу де Гильбу этот приказ, и глубоко ему сочувствовал. Это было неприятно и безрадостно, но совершенно необходимо. Глупец Кормик сделал выбор и предал своих братьев ради варваров, которые штурмовали часовню, пока он выручал их сородичей.

Такое не должно было остаться безнаказанным.

Джавно почтительно кивнул настоятелю и собрался уходить, но де Гильб остановил его.

— Выживет он или нет, положите его в самую маленькую лодку и отправьте в открытое озеро на съедение троллям, рыбам или стервятникам. Брат Кормик для нас уже умер.

Через два с небольшим часа полумертвого Кормика бесцеремонно бросили в самую плохонькую лодчонку, какую смогли найти на острове Часовни, и столкнули ее в воду.

— Он уже мертв? — спросил один из монахов, собравшихся на берегу.

— Какая разница? — ответил другой и с отвращением фыркнул, чем выразил всеобщий настрой.