Читать книгу "Наш маленький Грааль - Анна и Сергей Литвиновы"

– Под какими еще воротами? – растерялся он.

– У твоего дома! В Абрикосовке!

– Ты приезжала ко мне? И не предупредила?

– Да ты смеешься! Можно подумать, до тебя дозвониться можно! А ты, кстати, где?

– В данный момент? – усмехнулся старик. – В ванне. В радоновой.

– Где-где?

– В Сочи. В санатории. Здешние радоновые ванны – лучшие в мире. Это даже иностранцы признают.

– В Сочи? – переспросила я. И вспомнила дедову же фразочку, которой, к ужасу родителей, он обучил нас с Аськой еще в раннем детстве: – А зуб даешь?

– А зачем мне давать зуб? У меня их и так почти не осталось, – рассмеялся старик. – Тут окно приоткрыто – слышишь, как павлины кричат?

– Ну, павлины – это не доказательство… – пробормотала я. – Может, ты в зоопарке.

– А к чему, Маша, эти расспросы? – насторожился дед.

Ну я и выложила ему как на духу. Про все чудеса последних дней, про Максово счастье и Аськину депрессию. Про нашу версию насчет чаши – и про ее кражу…

– Мою чашу?! Украли? – расстроился дед.

– Милиционеры, кстати, считают, что это ты ее и… – я слегка замялась, – изъял. Потому что подарок твой, а больше из дома ничего не пропало…

– Гениальная версия! – саркастически воскликнул старик. – Особенно если учесть, что я нахожусь за полторы тысячи километров от Москвы. А другой вариант вы не рассматривали? Например, такой. Ведь я, Маша, тебя знаю… ты наверняка показывала чашу антикварам? Оценивала ее? Узнавала, за сколько ее можно продать? Было такое?

– Было, – неохотно призналась я.

– А чтобы заказать экспертизу, нужно предъявить паспорт с пропиской. Предъявляла?

– Да.

– Вот и весь бином Ньютона, – подытожил старик. – Будто я этот антикварный мир не знаю! Жулик на жулике. – И грустно вздохнул: – Значит, не уберегли…

И мне сразу стало стыдно. Я тихо сказала:

– А еще, дед, меня в Милан посылают. Представлять наш институт на международной конференции. Просто не верится…

– Почему – не верится? Ты у меня молодец! – горячо произнес старик.

– Только я, наверно, не поеду, – задумчиво произнесла я.

– Почему? – опешил он.

– А потому что не люблю, когда со мной втемную играют.

– Боже мой, Маша… – простонал старик. И неожиданно предложил: – Хочешь, анекдот расскажу?

– Я вообще-то по мобильнику звоню, – буркнула я. – А знаешь, какой тариф на междугородку?

– Перезвоню тебе через секунду, – мгновенно отреагировал старик.

Перезвонил и без предисловий завел свой анекдот:

– Идет по пляжу мужик. Молодой, красивый, загорелый. В одной руке – серф, в другой – бокал с коктейлем. Море шумит, цикады стрекочут, настроение замечательное. Вдруг видит: раковина лежит. Он ее поднимает, подносит к уху и обалдело переспрашивает: «То есть как это – пошел на хрен?!»

Дед замолк.

– И к чему ты это? – поинтересовалась я.

– Да к тому, что ты мне настроение портишь! Я, понимаешь ли, отдыхаю. Радуюсь жизни. Доволен, что у вас, внуков моих любимых, все хорошо…

– Особенно у Аськи, – саркастически перебила его я. – Она сутками напролет рыдает!

– Ася – сильная девочка, – тихо произнес дед. – И эту, не самую большую, неприятность переживет. Только крепче станет. И у Максима все хорошо будет. И у тебя – было бы. Если б ты самоедством не занималась. В следователя не играла. Правды не искала…

– Значит, я не ошиблась. И всю эту кашу заварил ты, – подытожила я.

– Ох, Маша! Да ничего я не заваривал! Ты сама посуди, разве мне такое по силам?!

– Я тебе не верю.

– Не верь, – мгновенно откликнулся старик. – Ты ведь упрямая – вся в меня. И умная. Но подумай, какой мне интерес играть с вами в какие-то непонятные игры?

– Не знаю, какой. Но ты вечно что-нибудь придумываешь. Я ведь узнала – никакого шторма, от которого тебя якобы чаша спасла, не было. И лотерейного билета, который миллион долларов выиграл, тоже.

– И никаких чудес не бывает? – откликнулся дед. – Извини, конечно, Машенька, но тебя послушаешь – и сразу грустно становится. Почему ты на жизнь так мрачно смотришь? Тут, в санатории, у иных старушек и то больше оптимизма.

– Ладно, дед, – вздохнула я. – Я тебя поняла. Отдыхай дальше. Принимай свои радоновые ванны.

Нажала на отбой.

И двинула назад, в кабинет ректора. Сказать, что на конференцию в Милан я не поеду.

Но в этот момент мобильник зазвонил вновь. Если опять дед – не отвечу.

Я взглянула на определитель: Макс. Сняла трубку:

– Привет, братишка!

– Маха! – заорал он. – Слушай, ты не поверишь! Я со спонсорами такой чумовой контракт подписал! Пятнадцать заграничных турниров в год, полный пансион, и гостиницы не ниже трех звезд – можешь себе представить?! А Станислав Андреевич теперь мой личный тренер, официально, уже все бумаги готовы!

– Ох, Макс… – простонала я.

Я хотела ему сказать многое. И про бесплатный сыр, который бывает только в мышеловке, и что противно, когда тебя держат за болвана, и что за любую халяву в конце концов приходится платить… Но не успела. Потому что Макс радостно воскликнул:

– Но знаешь, в чем самый крутяк? Станислав Андреевич сказал, что его постоянно просят разных блатных под крыло взять, а ему это поперек горла. И потому, говорит, я и тебя хотел послать. Но решил все же взглянуть. И как мою игру увидел, понял, что зря думал отказаться, что у меня офигительный потенциал! Станислав Андреич сказал: это ЕГО шанс, а не мой. Понимаешь, его ! Не он мне поможет, а я его настоящей звездой сделаю, когда на весь мир прославлюсь!!! Прикинь, какой у меня лайф теперь пойдет?!

И что тут было говорить?

– Поздравляю, братишка, – тепло произнесла я.

Положила трубку и двинула от кабинета ректора прочь. Не буду я отказываться от поездки в Милан. В конце концов, кто бы это ни был – чаша, дед или кто-то третий, а мне дают возможность себя проявить. И я в лепешку расшибусь, но мой доклад по сентиментальному русскому роману будет лучшим на всей этой конференции. А то что же получается: Макс свой счастливый шанс использовал, а я от своего откажусь?

Прошло десять месяцев. Макс

Это была совсем другая жизнь.

Он по-прежнему тренировался до черноты в глазах. Когда без всякой белой горячки после многочасовой беготни по корту перед тобой ползут отвратительные черные шеверюшки и расплывчатые белые круги. И депрессии, как и раньше, иногда накатывали, и самоедством он занимался: я, мол, полный ноль и никогда не выйду даже на уровень крепкого середнячка вроде Блейка или Массу. И в плечо стреляло, и боль в колене мучила нестерпимо…