Читать книгу "Миллион под брачным ложем - Дарья Калинина"

Раиса Федоровна – так звали руководительницу центра – была женщиной волевой и энергичной. Они с мужем буквально из ничего создали целый медицинский комбинат, которым Раиса Федоровна сейчас и владела. После смерти своего мужа – единолично.

– Я богатая женщина. И я всегда думала, что деньги – это главное. Но когда в наш дом пришла настоящая беда, то оказалось, что деньги – это еще не все. Моего мальчика они так и не смогли спасти.

Сын Раисы Федоровны умер от передозировки, когда в очередной раз слетел с катушек. А она сама, похоронив и оплакав своего дорогого мальчика, открыла этот реабилитационный центр. И с тех пор уже долгих десять лет помогает людям, попавшим в наркотическую зависимость.

– Алкоголиков и подсевших на кокаин избалованных дамочек мы тут не лечим. Для этого есть другие клиники. У нас находятся люди с плотной героиновой зависимостью. Те, для кого следующий шаг уже смерть.

– И Елена Пахомова в их числе?

– Случай с Леночкой вообще уникальный, – оживилась Раиса Федоровна.

– Почему?

– Обычно для формирования стойкой наркотической зависимости у людей все же требуется некоторое время. У одних оно больше, у других меньше. У Леночки зависимость возникла буквально сразу же.

С первого укола девушка уже не помнила себя. Теперь для нее существовал только мир, открытый ей героином. Там, в этом новом мире, было тепло, уютно, не было боли, слез или страданий. Одним словом – рай. И вначале Лена искренне не понимала, почему героин считают таким страшным злом. Что же тут плохого, если ей от него так хорошо?

Так она считала до того, как первый раз просрочила укол. Вот тогда Лена и поняла, что за райской вывеской скрывался на самом деле настоящий ад.

– Но Леночка очень сильная девочка. Не многие из наркоманов решаются прийти к нам сами. Обычно их привозят, когда у них уже нет сил, чтобы передвигаться самостоятельно. А Лена пришла сама. И твердо заявила о своем стремлении избавиться от наркотической зависимости.

– И вы ее приняли?

– Конечно.

– Бесплатно?

– Мы помогаем всем, – спокойно произнесла Раиса Федоровна. – С тех людей, кто не может платить, мы денег не берем. А те, кто могут, конечно, платят.

– Так Лена заплатила вам?

– Да. Она внесла определенную сумму, которой владела на тот момент.

– И много она заплатила вам?

– Это важно?

– Да.

– Лена заплатила нам что-то около тысячи долларов США.

– За неделю?

– За весь курс лечения и реабилитации. А это примерно от месяца до полугода.

– И за эти деньги вы могли содержать тут Лену в течение полугода?

– Если бы это понадобилось, то и дольше. Но обычно через полгода пациенты уже в состоянии начать новую самостоятельную жизнь за стенами нашего центра.

– И вы полгода кормили, поили, одевали и лечили бы Лену? Да еще предоставили бы ей уютный домик со всеми удобствами – телевизором и прочими приятными бытовыми вещами?

– Да. Условия одинаковые для всех наших пациентов.

– И все это за какие-то двадцать пять тысяч рублей? Цена двух недель проживания в трехзвездочном отеле где-нибудь в Турции или Египте?

– Ну да.

– Тогда получается, что вы работаете себе в убыток!

Раиса Федоровна печально улыбнулась:

– Я и не говорю, что центр приносит мне прибыль. И открывала я его не для того, чтобы делать на несчастных людях деньги. Я беру то, что они могут дать. Если дать им нечего, то ничего страшного. Я не обеднею.

– Но у Елены деньги были? Небольшие, но были?

– Да. И это опять же редкость. Обычно за наркоманов плату вносят их родители или близкие. Сами наркоманы, пока не прошли лечение, деньги тратят незамедлительно. Донести их до центра не получалось еще ни у кого. А вот у Елены получилось. И это лучше всяких других слов показало мне всю серьезность ее намерений – вылечиться и вернуться к нормальной жизни.

– Но ведь Лена сорвалась! Она покинула центр! И наверняка снова принялась за старое!

– Мы спокойно относимся к подобным срывам наших пациентов. Процесс излечения долог. И срывы неизбежны. Главное, чтобы человек осознавал, что каждый такой срыв отдаляет его от настоящего излечения. И старался бы избегать их.

– И вы бы приняли Лену, вернись она к вам? – спросила Кира.

– Что значит, приняли бы? – удивилась в ответ Раиса Федоровна. – Мы уже ее приняли.

– Обратно?

– Да.

– Значит, Елена сейчас здесь?

– Да. Вернулась сегодня утром. За час до вашего появления.

– И мы можем ее видеть?

– У нас не колония строгого режима, – улыбнулась Раиса Федоровна. – Сейчас я вызову Леночку. И вы сможете с ней поговорить.

Подруги переглянулись. Вот это да! Сейчас они воочию узрят таинственную Елену Пахомову, которую безуспешно разыскивали вот уже столько дней.

– И последний вопрос, – сказал Висюлькин. – Вы сказали, Елена сама пришла к вам в центр?

– Да.

– Можете назвать дату ее первого прихода?

– Конечно.

Ответ руководительницы центра ошеломил всех. Оказалось, что Елена явилась в центр аж за целых два дня до убийства Алекса!

– А Лена могла самовольно покинуть территорию вашего комплекса?

– Маловероятно. А в первые пять дней своего пребывания в центре так и вовсе невозможно.

– Почему?

– Пациенты в это время проходят фазу очистки организма. Процесс этот непростой и болезненный. Поэтому мы предпочитаем, чтобы все это время они бы находились во сне.

– Другими словами, все пять дней с момента своего появления у вас Лена спала?

– Да.

– Это точно?

– Абсолютно точно. Она лежала в нашем стационаре под капельницей, кровь в ее организме очищалась, а сама Лена спала.

О том, чтобы встать и куда-нибудь выйти, речи идти не могло. Раиса Федоровна подробно объяснила и даже показала палаты, где проходили первые дни пациентов в ее центре. В небольшой палате лежало шесть человек. Все они крепко спали. И у каждого в вены была вставлена игла, по которой в организм больного втекал раствор медикаментов. Встать и уйти – это тут без шансов.

– Что же это выходит? – ошеломленно прошептала Леся.

А выходило то, что Елена Пахомова-Сивчук никак не могла убить Алекса. Ибо на момент его смерти находилась в центре «Спасение», обмотанная трубочками, по которым в ее вены тек раствор всевозможных солей и лекарств. Уйти в таком состоянии она не могла. Какое там уйти! Она и встать-то не могла, прикованная к постели капельницей и снотворным.