Читать книгу "Обратная сила. Том 2. 1965 - 1982 - Александра Маринина"

Александр Иванович чувствовал себя совершенно беспомощным. Он не понимал, как нужно поступить и что предпринять, чтобы обезопасить одновременно и бывшую жену, и сына. Хотя почему «бывшую»? Они ведь развод не оформляли, просто разошлись, разъехались…

В замке клацнул ключ: вернулся Борис, который в свое удовольствие проводил вечер с невестой, пока мама невесты инспектировала быт Орловых. Увидев сидящего на кухне отца, Борис нахмурился.

– Что? Опять приступ? Пап, ну сколько можно? Почему ты не идешь к врачу? Почему не лечишься? Ты хоть понимаешь, чем это может кончиться?

Обычно помогал крепкий сладкий чай, и Борис об этом знал. Он налил отцу большую кружку, щедро насыпал сахару, размешал, сел напротив него.

– Мама звонила? – спросил Орлов-старший.

Люся с Борькой общались по телефону каждый день, и о том, как дела у его бывшей жены, Александр Иванович регулярно узнавал от сына.

– Звонила. Все в порядке.

Борис помолчал, словно что-то обдумывая.

– Пап, Вера Леонидовна сказала, что ты не будешь возражать, если Танька к нам переедет.

Орлов молча кивнул, сделал осторожный глоток.

– Но если ты плохо себя чувствуешь и чужой человек в доме будет тебя раздражать, то, может, мы бы подождали еще… Ну, пока квартиры разменяем…

– Все в порядке, сынок, пусть Таня переезжает сюда, – ответил Александр Иванович. – Так будет лучше для всех. И распишитесь уже, не тяните, вам детей надо заводить.

– А куда торопиться? – удивился Борис.

– Тебе-то, конечно, некуда, – слабо усмехнулся Александр Иванович. – А вот Танюшке пора рожать, пока молодая.

– Ну, пап, это не разговор, – решительно ответил сын. – Танюшка должна была в своей дыре отработать три года по распределению, вот эти три года как раз и закончились, ей нужно искать другую работу, получше, поинтереснее. А куда ее возьмут, если она будет беременна и с перспективой ухода в декрет? Сначала нужно найти эту работу, закрепиться на ней, стать ценным специалистом, а тогда уж можно и в декрет.

«Не понимает Борька, что после двадцати семи лет женщина считается «старой первородкой», – грустно подумал Орлов. – До двадцати семи идет самый расцвет женского здоровья, а потом чем дальше – тем выше риск проблем. Да и откуда ему это знать? Это Мишка Штейнберг хорошо понимал, что такое беременность: я был старшим в многодетной семье, и все братья и сестры росли в мамином животе и вынашивались у меня на глазах».

Носила Руфина Азиковна всегда тяжело, с сильным токсикозом, с пищевыми причудами и резкими перепадами настроения. Насмотрелся он… Маму было почему-то очень жалко и все время хотелось ей хоть чем-то помочь, облегчить ее страдания. А вот отец только посмеивался и говорил: «Мама не страдает, мама гордо и радостно выполняет великую миссию, и помогать ей в этом – пустая затея. С возрастом вынашивание становится все более трудным, но наша мама будет рожать всех детей, каких Бог пошлет, поэтому ты, Мишенька, должен быть готов к тому, что каждый раз маме будет все тяжелее и тяжелее». Разве Александр Иванович может все это рассказывать Борьке? Считается, что Саша – единственный сын Ольги и Ивана Орловых, и никаких маминых поздних беременностей этот Саша отродясь не видал.

– Решайте сами, – он устало махнул рукой и ушел в свою комнату.

Комната эта, самая маленькая в квартире, раньше была их с Люсей спальней, здесь стояли широкая кровать с тумбочками по бокам и платяной шкаф, больше на маленькую площадь ничего не поместилось. Теперь Люси нет, и такая большая кровать одному Орлову не нужна, и вторая тумбочка тоже не нужна. Надо бы купить новую мебель и обставить комнату по-другому, тогда в ней станет и удобнее, и просторнее. Раскладной диван позволил бы даже освободить место для письменного стола, который сейчас стоит в большой комнате. Но это самое просторное помещение, наверное, придется отдать молодоженам, а если ребенок родится до того, как они разменяют квартиру, то в нынешней Борькиной комнате можно будет устроить детскую… А если Люся вернется?

При мысли о возможном возвращении жены у Александра Ивановича неприятно засосало под ложечкой. Он вдруг почувствовал, что не знает, хочет ли снова жить с Люсей. Стало тревожно и почему-то стыдно.

Надо пойти умыться, почистить зубы и принять душ. Но даже на эти простейшие действия у Орлова недоставало сил. «Прилягу на полчасика, – вяло подумал он. – Может, отпустит». Он, не раздеваясь, лег поверх красивого покрывала и совсем некстати вспомнил, как Люся бегала по всему городу в поисках ткани и как радовалась, когда ей удалось найти то, что она хотела. Ткань отдали знакомой портнихе, которая сострочила вместе узкие полотнища, сделала подкладку и обшила воланами. Люся, Люся… Ее больше нет в жизни Орлова. Теперь вот и Борька уходит. То есть он пока еще здесь, рядом, но все равно уже строит свою семью, а это неизбежно повлечет отдаление от родителей.

Скоро Новый год… Александр Иванович вспомнил свои мечты: они все вместе встречают праздник, в комнате стоит живая высокая, под потолок, пахнущая хвоей елка, сверкающая нарядными игрушками, а за столом сидят они с Люсенькой, сын Борька с молодой женой и маленьким ребенком, дочь Аллочка с мужем и с Мишей. Вся его семья. И пусть Алла и Хвыля считались бы просто друзьями, которых пригласили на новогоднюю ночь, пусть, все равно сам Орлов знал бы, что все эти люди – его большая дружная семья, его родня. Он стеснялся этой своей мечты, но в то же время в голове нет-нет да и проскакивала радостная мысль: а разве так не может быть? Пройдет совсем немного времени, Борька женится на Танечке Потаповой или на ком-то другом, но все равно ведь рано или поздно и жена у него появится, и детки. А уж после этого пригласить в гости Аллу и Андрея – совершеннейший пустяк. Если Борька женится на Тане, то для полноты картины хорошо бы и Веру позвать, чтобы за столом были все родственники и свойственники.

Люся ушла. В любой момент и Андрей может уйти от Аллы. Борис отдаляется. Никогда не сбыться этой мечте.

Александр Иванович Орлов остается совсем один.

* * *

Спустя несколько дней Александр Иванович проснулся среди ночи от сильного сердцебиения, включил свет, чтобы накапать в мензурку лекарство, и внезапно поймал себя на мысли: его семья, его родня – это ведь не только те, кто живут сейчас. Это и все те, кто жил раньше и давно уже умер. Люсенька никогда не понимала, почему он не интересуется своими предками и не хочет ничего знать о них, а он, в свою очередь, не понимал, откуда этот интерес взялся у его жены. Люся старательно искала любые упоминания о Раевских и каждый раз пыталась рассказать ему о своих находках, а он уклонялся, переводил разговор на другие темы, ссылался на занятость… Конечно, они не ссорились из-за этого, они вообще, насколько помнил Орлов, не ссорились, но он видел, что жена обижается и недоумевает, не находя объяснений такому равнодушию. Что может расколоть дружную семью? Нет, не страстная любовь и измена, а именно вот эти накапливающиеся мелкие обиды и маленькие непонимания. Они, как травинки, пробивающиеся сквозь асфальт, прорастают и вызывают трещины.