Читать книгу "Записки безумной оптимистки. Три года спустя - Дарья Донцова"

Ада совершенно другая. Весь день она носится по квартире, издавая громкие звуки. Она умеет разговаривать. Если в миске оказывается особо вкусная еда, Адося ест и бормочет:

– Ням, ням, ням.

Иногда я специально угощаю ее при гостях, чтобы те услышали «песню». Ада плохо прыгает, но уж если ухитрится залезть на стол, то все – слопает даже посуду. Лужи у Дюси получаются случайно, в основном от переживаний.

Когда к нам приходит в гости Дениска, младший сын Оксаны, я всегда кричу:

– Дюшу гладь на лестнице.

Адидас обожает Дениса до безумия. Стоит парню поднести руку к ее туловищу, как на морде Адельфана возникает самое счастливое выражение, а из-под попы начинает вытекать лужа. Я даже завидую Дюше, потому что сама никого не любила до такой степени, чтобы писаться от восторга. Адюшу до сих пор преследуют несчастья. Если кто читал книгу «Полет над гнездом Индюшки», то это про Аду, это она весело провела лето на даче, а потом попала под три операции. Шов не зарастал у Ады почти год, мы истратили целое состояние на стерильные хирургические попонки, уколы, мази, таблетки. Наша ветеринар Лена прозвала Дюшу «собака-катастрофа». У нее возникает аллергия на прививку, появляется кашель, насморк. Как-то раз, придя домой, я нашла Аду в полуобморочном состоянии: рот раскрыт, из него несется хрип… Слава богу, Лена живет в соседнем доме. Схватив «тревожный чемоданчик», ветеринар прибежала к нам и озабоченно сообщила:

– Похоже на инородное тело в горле, срочно на рентген.

Я пришла в ужас, днем к нам заглянул Никитка и играл с ружьем, которое стреляет пластмассовыми шариками, наверное, один из них остался на полу, Дюся приняла его за конфетку и проглотила. Она вообще сначала глотает предмет, а потом думает, съедобный тот или нет.

В ветеринарной клинике Дюське сделали рентген, и мы узнали правду. Ничего у нее в горле нет, просто Адидас что-то слопала в огромном количестве, ее желудок раздулся, словно воздушный шар, поднял легкие, и мопсиха натурально стала задыхаться от обжорства.

Дома, осмотревшись, я обнаружила на столе вылизанную коробочку из-под восхитительно жирного печенья курабье и сделала вывод: уходишь из квартиры, убирай все со стола.

Пару дней назад я заметила, что Ада сидит, зажмурив один глаз. Лена, услыхав в трубке мой голос, безнадежно спросила:

– Что с Адельфаном?

В доме три собаки, но Лена великолепно знает, что все несчастья случаются лишь с Адюсей.

– Она похожа на Кутузова, – сообщила я.

Лена прибежала, обнаружила на третьем веке конъюнктивит и выписала капли, я пошла в аптеку, где провизорша мигом поинтересовалась:

– Ой, а что с Адочкой? Вот, передайте ей от нас гематоген в подарок.

Старуха Черри не имеет и восьмой части тех болячек, что получила несчастная Дюся. Но, несмотря на болезненность, Адюша не теряет веселого нрава, желания постоянно играть, редкостной сварливости и аппетита.

Никогда не забуду, как мы привезли ее после первой операции, всю в бинтах, еще не отошедшую от наркоза, и положили на пол, на байковое одеяльце. На диване прооперированную устраивать нельзя, еще скатится во сне, ушибется. С нами прибыл и хирург, резавший Аду.

Я стала греть собакам ужин, загремела мисками.

– Вы только на двоих приготовьте, – посоветовал врач, – Ада в наркозе, да и потом, всем собакам сутки есть не хочется после такого.

Едва он замолчал, как из коридора послышалось гневное тявканье и в кухню вползла Ада. Она ловко перебирала передними лапами, задние пока не слушались хозяйку и просто волочились по полу. Дюша плюхнулась посередине кухни и разразилась громкой тирадой:

– Гав, гав, тяв, ррр-гав!

Ветеринар опешил и, разглядывая перебинтованную собаку, спросил:

– Что она хочет сказать?

Я вынула третью миску, положила туда кашу и ответила:

– Перевожу дословно: «Эй, хозяйка, с ума сошла, где моя порция? Если меня час назад прооперировали, это не причина, чтобы лишаться калорийного ужина».

О своих собаках я могу писать бесконечно, они одни из главных героев моих книг, и, если кто-то, прочитав иронические детективы, понял, что наши меньшие братья замечательны, буду просто счастлива. Кое-кто говорит, что кошки и собаки грязны, у них блохи, глисты. Дорогие мои, если вы сами не станете мыться, то и у вас заведутся вши. А еще люди болеют неприятными болячками, которые передаются воздушно-капельным путем, маленькие дети же просто разносчики инфекции: корь, ветрянка, скарлатина, коклюш… Но мы ведь не перестаем их из-за этого любить.

Заводя домашнее животное: кошку, собаку, хомяка, жабу, змею, птичку, – надо очень хорошо понимать: в вашем доме появился ребенок, за которого вы несете ответственность. Вам придется мыть его, делать прививки, нормально кормить, давать витамины, любить, гладить, играть с ним. Ни в коем случае нельзя превращать собаку в помойное ведро, сваливая ей в миску то, что не доели люди, или просроченные продукты.

Едва на улице потеплеет, сразу купите капли от блох или специальный ошейник. Если собака или кошка ходят грязными, если у рыбок протухла вода в аквариуме, а у хомяка в клетке настоящий свинарник, то виноват хозяин, и нечего ругать животных. Впрочем, кое у кого дома бардак почище, чем в хлеву у свинок, и не собака причина безобразия, разве она швырнула колготки на стол?

Очень трудно описывать свою жизнь, потому что понимаешь: не обо всем можешь рассказать.

В конце книги мне хотелось бы вспомнить два эпизода, произошедшие совсем недавно.

Пару месяцев назад я подписывала книги в одном из магазинов Москвы. Честно говоря, я очень устаю после таких мероприятий. Перед глазами проходят сотни людей, не все из них настроены благожелательно, кое из кого бьет агрессия, поэтому чаще всего после встреч я без сил валюсь в машину.

В тот раз все шло по накатанным рельсам. Справа от меня, чуть поодаль встал незнакомый мужчина и начал наблюдать за процессом раздачи автографов. Когда очередь иссякла, он подошел, улыбнулся и сказал:

– Привет!

– Привет, – осторожно ответила я.

Иногда в толпе попадаются больные люди. Один раз меня чуть не избил дядечка, которого бросила жена. Он отчего-то посчитал, что в их разводе виновата я, и явился надавать гадкой писательнице оплеух.

– Не узнаешь? – поинтересовался посетитель.

– Простите, нет.

– Евдокимов, – представился незнакомец, – мы с тобой вместе в реанимации лежали, анекдоты травили!

Я ахнула:

– Евдокимов! Вы живы!

– А че мне сделается, – пожал он плечами, – говорил тебе, рак смеха боится!

– Но вы же старик, в реанимации выглядели на все девяносто, а сейчас вам от силы пятьдесят дать можно! – вырвалось у меня.

Евдокимов захохотал.