Читать книгу "Спираль - Андрей Лазарчук"

— Ага, — почесал лоб Юра. — Выходит, чем больше людей приведут, тем больше дури натрусят, так?

— Скорее всего так. Но может быть что-то совсем другое, ты же понимаешь.

— Да уж…

Могло быть совсем другое, но внутри Юры что-то натянулось, напряглось, подсказывая: да, дела обстоят именно так. Многое укладывалось в эту версию. Почти всё…

— А кто такие лешканы? — спросил Юра. — Уж больно чудной у них выговор.

— Лешканы тут жили раньше всех — может, и всегда. У них, если присмотреться, и борода растёт не как у людей, и уши другие. И селятся только в лесах, под деревьями. Остальные зовутся наползнями — наползли… — Учитель чему-то рассмеялся. — И специально сюда убегали люди, знаю таких, а больше всё — которые заблудились да хода назад не нашли. Лешканы этим тоже занимались — закружат человека в лесу, ба — он уже здесь. И готово, дороги обратно нет. Ну и в работу его приспосабливают, а девку если — так и в семью. Я-то здесь родился, и мать коренная, можно сказать — с елизаветинских времён тут; а отец во время войны попал, в лесу прятался, да и — того… Двенадцать лет ему тогда было. В войну многие здесь оказались, вот если от нас налево по дороге — то там будет Измайловка, а рядом Вишнёвое — так вот оба села беженские и окруженские.

— Странно, — сказал Юра. — Ведь Зоны вроде бы не было, а… — Он потерял мысль.

— Этих чудачеств? Ну, как раз возле старого монастыря-то было в избытке, особенно в старину. Просто другие. И звери чудные, и черти с рогами, и зыбуны, и жаровни. И зубы дьявольские находили, и серебряную слюду, сквозь которую в полной темноте смотреть можно было. Всё не ново под луной. Она, эта Зона, как-то дышит, что ли, — то шире становится и ярче, выразительнее, то съёживается в кукиш, высыхает. И потом, места здесь были глухие, нежилые, нечисть могла водиться всякая — хоть динозавры, — никто бы и не заметил. А заметил бы, так ведь в столицах не поверят потом, осмеют. Дело тонкое… А вообще-то надо будет проверить, связано ли: что люди сюда в большом количестве попадают и какие чудеса и сколько на той стороне творятся. Может, и связано, мало ли… Сейчас, например, войти-выйти легко, троп протоптали — гуляй, не хочу, — а в войну, говорят, войти получалось, а выйти — шиш…

— Сейчас, — сказал Юра. — Кажется, мысль словил… — Он сосредоточился. — Инструктор рассказывал про сталкеров, которые всякие полезности в Зоне добывают — как они воспринимают действительность и как эта действительность деформируется вокруг них: типа, десять человек на маршрут пошли, девять полегли, кого звери подрали, кто в аномалию наступил — а один вернулся с богатой добычей, продал за сто рублей, тут же на месте всё пропил; а потом кто-то посторонний считает: ба, а половина-то и не пошла с ним сразу, кто-то вернулся, кто-то по дороге свернул — в общем, в результате получается, что никаких умертвий, сбегал мужик по грибочки, и всё… то есть живут они там как будто в постоянном угаре, кумаре, глюки ловят. Так, может, и с этими исполнениями желаний, с изменениями мира под себя — у всех у них тоже типа глюков? Только не в Зоне уже, а… чёрт, чёрт, получается — по всей Земле? То есть Зона с проволокой и охраной — это так, для галочки? А сама она расползлась уже…

— Не ломай мозги, Юра, — сказал учитель. — Не дано нам, видимо, природу этого феномена не то чтобы понять, а даже описать. Помнишь сказочку про трёх слепых мышат, которым велели описать спящего кота? Один сказал, что кот похож на толстую пушистую верёвку…

— Помню, — сказал Юра. — Только мне её рассказывал калмык, и была она про трёх мудрых дев и верблюда — очень неприличная.

— Почти приехали, — сказал Николай Ильич.

Он заглушил мотор, и дрезина покатилась по инерции, жужжа цепью и шестерёнками и как-то более чувствительно прокатываясь по набоинам на рельсах. Потом она остановилась.

Туман впереди был гуще, чем раньше, а справа угадывался берег — невысокий, но обрывистый, — и камни в воде.

— Слушаем, — сказал Николай Ильич.

— Что?

— Просто — слушаем. Мало ли…

Юра включил пеленгатор. До Эли был один километр — под прямым углом направо. Даже чуть меньше километра.

Потом Юра закрыл глаза, медленно обращаясь в слух. Дрезина, хоть и стояла, всё время чуть-чуть поскрипывала и потрескивала; и стоячая вода вокруг нет-нет, да и плескала о насыпь, и где-то вдалеке всплывали и лопались пузырьки, а ещё дальше сплавлялись то ли ленивые рыбы, то ли лягухи размером с лапоть; а прямо — шелестел камыш, словно по нему пробирался мелкий зверь — скажем, ондатра. А за камышом, где, наверное, росли не видимые за туманом деревья, молча перелетали с ветки на ветку, бухая крыльями, большие птицы…

— Ну, вроде бы нормально, — сказал наконец учитель и запустил мотор. Снова обдав пассажиров ароматным сивушным перегаром, дрезина тронулась.

Метров через триста насыпь кончилась, а проехав ещё немного, дрезина оказалась в неглубоком рву с пологими стенками. Впереди вдруг обнаружился лежащий на рельсах брус с косыми чёрно-жёлтыми полосками…

— Вот теперь совсем всё, — сказал учитель.

— Спасибо. — Юра слез на землю и попрыгал, разминая ноги.

— Сейчас уже начнёт смеркаться, — продолжил учитель. — Через час будет совсем темно. Имей это в виду.

— Буду.

— До утра я отсюда никуда не тронусь.

— Хорошо.

— Поднимешься сейчас, и прямо — шагов через сто будет тропа. Хорошо утоптанная такая. По ней если направо — придёшь к Манькиной гати. Обычно те, кто через болото идут, сразу после гати на отдых садятся. Или ложатся. Там уже вытоптано всё, кострища… ну, увидишь. Это недалеко, километр чуть подальше. Вот.

— Понял.

— И, как обещал… — Учитель развязал горловину вещмешка и достал три гранаты — старые РГД. Из кармана вынул газетный свёрток: — Запалы. Надёжные.

— Надёжные — это хорошо… — Юра принял подарок. — Тогда, раз вы тут будете, я у вас часть вещичек оставлю…

— Нет, Юра, лучше где-нибудь поблизости в кустах. Мало ли кто…

— Понял, не дурак. — Юра кивнул. — Тогда до утра, я думаю. Не уезжайте без меня.

— Постараюсь. Ну а если пакость какая — тогда по шпалам. Дорога долгая, но простая. Старшина тебя уже знает, сразу к нему…

— Ага.

И, не прощаясь и не оборачиваясь, Юра выбрался из рва и огляделся в поисках подходящих кустиков, чтобы бросить ненужный груз. Ага, вот приметная двуствольная берёза, окружённая какой-то мелкой порослью…

30

Темнота упала, как в тропиках — мгновенно и тотально. И почему-то тут же стало теплее. Монокуляр ночного видения давал прекрасную картинку, но поле зрения у него было всё-таки маловатым. Трудно бесшумно передвигаться по лесу, глядя попеременно то себе под ноги, то немного вперёд, то снова под ноги. Тропа была действительно плотно прибитая, но почему-то до крайности извилистая, причём извилистая на первый взгляд немотивированно. Но Юра прекрасно знал, что если тропа огибает что-то невидимое тебе, то надо перестать верить глазам и идти по тропе.