Читать книгу "Нить судьбы - Роберт Святополк-Мирский"

Однако за день до отъезда Анницы произошло событие, которое заставило Василия Медведева поменять свои планы.

Вернулись Алеша с Верой.

— Что–нибудь прошло не так? — обеспокоено спросил Медведев, увидев синяк под глазом Веры и рассеченную бровь.

— Нет, Василий Иванович, — улыбнулась Вера, — многие женщины жалуются, что их бьют мужья, а вот мой муж никогда меня не бил, и мне захотелось попробовать каково это. Когда хорунжий Катинас готовился привезти князю Бельскому воровку–цыганку, то мы решили, что она должна быть прилично побита, якобы на допросе, и вот я упросила Алешу пару раз ударить меня, чтобы синяки и разбитая скула выглядели бы естественно. Вы не представляете, как он дрожал и трясся, и все никак не мог решиться, но я его все–таки уговорила! Зато потом все выглядело очень естественно.

— Самое главное — чтобы вас не узнали, — спросил Медведев. — Все обошлось?

— Я думаю, что да, — сказал Алеша. — В конце концов, князь Семен Бельский видел меня всего один–единственный раз в течение нескольких минут, когда мы приехали к нему в замок Горваль: ты под видом Павла, в карете лежали связанные Филипп и Федор Лукич, а я был на козлах. Вот тогда единственный раз и видел меня князь Семен, но с тех пор прошло уже, дай бог памяти, восемнадцать лет.

— А меня, — сказала Вера, — князь Бельский вообще никогда не видел, но зато тогда же, в 1479 году, когда вы с Алешей отсутствовали в Березках, меня там видел Степан Ярый перед своим побегом, поэтому я постаралась не попадаться ему на глаза и, кажется, мне это удалось.

— Ну, хорошо, — сказал Медведев, — усаживайтесь удобнее и рассказывайте все по порядку, не пропуская ни одной мелочи.

И они начали рассказывать.

Они подробно описали, как в течение полутора месяцев вели тщательную подготовку, прежде чем появиться в Белую. Они с Верой поселились в деревушке, на берегу озера, за мельницей, в пяти верстах от городка. Алеша в крестьянской одежде, под видом торговца рыбой целый месяц ходил в Белую для того, чтобы подробнее разузнать о жизни городка, нравах его жителей, а также их житейских историях. Тем временем Вера целыми днями с утра до вечера жарилась на солнце, чтобы ее кожа приобрела такой густой коричневый цвет, как у цыган. При этом она не теряла времени даром: работала над изготовлением того самого парика с вьющимися черными курчавыми волосами, который был необходим для задуманного ими образа, сама пошила себе «цыганскую» одежду, особое внимание, уделив очень широкой юбке, в сборках и воланах которой нашила большие и маленькие карманы куда можно было спрятать массу вещей. Он сама изготовила все цыганские украшения — одним словом работы было достаточно. При этом каждый вечер Алеша, возвращаясь из Белой, описывал ей подробно как выглядят те или иные жители городка, как зовут их самих, их жен и детей, что интересного было в их жизни вплоть до сегодняшнего дня. Вера запоминала все эти сведения, которых с каждым днем становилось все больше. Наконец они решили, что полностью подготовлены к началу операции. Вот тогда–то Алеша отправился в город в совершенно новом цыганском облике, чтобы подготовить почву для естественного появления цыганки Розы из табора, который якобы расположился недалеко от Белой. Затем в дело вступила Вера. Ее задачей было провести подготовительную операцию, усыпить бдительность двух людей, от которых следовало получить сведения: князя Четвертинского и Богдана Вишни. Ей нужно было создать такую почву, чтобы после ее исчезновения Алеше было бы легче добыть необходимые сведения.

Задачей Веры, по их общему с Алешей замыслу, было украсть у каждого из этих двух людей что–нибудь ценное, и тут возникла серьезная проблема. С князем Четвертинским все было просто — он хранил свое золото в сундучке в нескольких кожаных мешочках и часто оставлял этот сундучок незапертым, поскольку опасаться ему было нечего — у входа в его шатер стояла охрана. А вот с Вишней дело оказалось посложнее. В течение нескольких дней, гадая в лагере, Вера раза три пробиралась в шатер Вишни во время его отсутствия, но не смогла обнаружить там ничего ценного, чем потом мог бы оперировать в разговоре с ним Алеша. Но вот однажды утром ей удалось увидеть сквозь прорезанную щель в ткани шатра, как Богдан Вишня старательно пишет какое–то письмо, макая гусиное перо в чернильницу, но на бумаге не остается ни следа от написанного. Вера мгновенно поняла, что Вишня не совсем тот человек, за которого себя выдает, поскольку обычные люди не пишут письма прозрачными, как вода чернилами, а стало быть, тут–то, по–видимому, и кроется его большая тайна. Она немедленно приняла решение. Пока Богдан дописывал письмо, Вера весело ворвалась в шатер Четвертинского, обворожила его, околдовала, нагадала массу приятных вещей и выскользнула из шатра с мешком золота, ловко спрятанным в воланах широкой цыганской юбки. Она тут же вернулась к Вишне, с удовольствием обнаружив, что только что написанное письмо еще не спрятано и лежит на столе. Вера с еще большим энтузиазмом повторила только что проведенный сеанс гадания, предсказав Богдану Вишне, что он станет городским старостой. Не успел он опомниться, как она выскользнула с так же ловко выкраденным, спрятанным в сборках юбки письмом и тут же, не теряя ни минуты, выбралась из лагеря сквозь заранее подготовленный ими с Алешей лаз позади синего шатра. Так она выполнила первую основную часть своей миссии. Они выждали день, чтобы беспокойство Четвертинского и Вишни достигло высшей точки, а затем разыграли второй акт, заранее написанной пьесы.

Перед отъездом Алеши и Веры Медведев на дорогой бумаге с изображением короны написал Алеше грамоту на вымышленное имя Иозаса Катинаса о том, что хорунжему поручается расследовать дело о пропаже драгоценностей на балу. Вот с этой–то грамотой, превратив цыганскую растительность на лице в щегольские закрученные усы и козлиную бородку, ведя на короткой цепи закованную в наручники и избитую Веру, Алеша явился к королевскому наместнику Горобцу с просьбой помочь ему вернуть похищенные ценности старому другу Горобца князю Семену Бельскому, гостей которого обворовала эта воровка, схваченная им, Катинасом.

— Дальше все пошло как по маслу, — сказал Алеша и подробно рассказал Медведеву все, что ему удалось узнать от Четвертинского и Вишни.

Наконец, он вынул и аккуратно развернул перед Медведевым исписанный лист.

— А вот точная копия этого письма, которое якобы писал жене Вишня, а с этой стороны, — Алеша перевернул лист, — точная копия всех значков, которые мы там обнаружили. Кстати, я не соврал Вишне: Вера и правда, выбравшись за стены лагеря, вымокла, переходя через ров, и вместе с ее юбкой вымокла эта грамота, а когда мы ее высушили — проступили эти значки. Вера видела, что он писал как будто чистой водой, и когда она утащила у него грамоту, этих значков не видно было и если бы не случайное нагревание, мы возможно никогда бы их не обнаружили.

Медведев молчал, нахмурившись и сосредоточенно размышляя.

Алеша ничего не знал о еретиках, которых разыскивал Иосиф, о тайной вере и обо всем том, о чем сообщил Медведеву Ерема Селиванов.

Медведев отдавал себе отчет, что благодаря случайно намокшей цыганской юбке в его руках оказался, быть может, единственный документ, с тайнописью тех самых людей, которых так много лет безуспешно ищет Иосиф. Если это так и тайнопись действительно имеет отношение к еретикам, то…