Читать книгу "Принц теней - Рэйчел Кейн"

Я вошел в эту геенну огненную, где невозможно было дышать от жара натопленной печи, и увидел бабушку, которая куталась в одеяла и грелась у пылающего очага. Я был удивлен, увидев там же и мою матушку, и не только ее: рядом с бабушкой с крайне недовольным видом восседала Вероника, моя сестра. Она была почти замужем, и я искренне надеялся, что мне больше не придется общаться с ней до свадьбы. Ну, по крайней мере, она страдала от жары не меньше, чем я, хотя и пыталась сохранять изящество и достоинство – что довольно трудно, когда волосы слипаются от пота, а по лицу пот течет, словно слезы оплакивающей мужа вдовы.

А вот матушка моя не потела, хотя ее лоб чуть поблескивал. Она сидела спокойно, сложив руки на коленях, и смотрела на меня с тревогой.

Я поклонился ей, бабушке, а Веронике слегка кивнул.

– Встань сюда, – сказала бабушка. Она была бледна и дрожала, и вообще была похожа на полутруп, но глаза ее пылали жестоким властным огнем. – Где твой кузен?

– В своих покоях, – ответил я и очень быстро догадался, что ошибаюсь. Но не показал вида, потом что любое проявление слабости в этом логове льва могло иметь фатальные последствия. Боже, должно быть, в брюхе у дьявола и то не так жарко. Из угла нерешительно выступила служанка, глаза ее были опущены и вид она имела очень испуганный. Дрожащие руки она сцепила замком перед собой.

– Скажи ему, – велела бабушка.

Служанка бросила быстрый взгляд на мою мать, та ободряюще кивнула.

Облизав пересохшие от волнения губы, она заговорила дрожащим голосом, очень тихо:

– Умоляю простить меня, синьор, но я занимаюсь ночными вазами… я их опорожняю и мою… и… и когда я пришла, чтобы забрать ее… юного хозяина Ромео там не было.

– Но его слуга клянется, что он внутри. Ты, наверно, просто не видела его.

– Нет, синьор, я… – Она снова облизнула губы и сделала глубокий вдох для храбрости: – Ночная ваза была у него под кроватью, как всегда. И мне пришлось пройти через всю комнату. Его не было там.

– А горшок? Им пользовались? – спросила бабушка. – Давай же, девочка, говори погромче, я плохо слышу!

– Отчасти, – пробормотала девушка. Ее грубые красные руки побелели там, где она сжимала их. – Как если бы он был дома утром, но не дольше.

Бабушка отослала ее прочь щелчком пальцев, и та с видимым облегчением удалилась. И внимание всех обратилось на меня.

– Итак, его нет в этих стенах, – произнесла бабушка. – Ты знаешь, где он?

– Нет, – покачал я головой. Лучше было признаться в этом сразу – ложь только усугубила бы мое положение.

– Твой кузен несколько раз покидал этот дом без тебя. Тебе это известно?

– Отчасти, – ответил я. В голосе моем звучало напряжение, и я постарался скрыть его, чувствуя, как тело мое тоже напряглось. Эта жара… она мешала мне думать, а пот градом катился по моему лицу. – Я найду его.

– Лучше тебе сделать это до того, как случилось что-нибудь непоправимое. Что, он все еще сохнет по этой девке Розалине?

– Нет. – И это была чистая правда. – Он проявил мудрость и оставил Розалину в покое.

– Хорошо, – вмешалась Вероника. – С ее-то длинным языком она бы выдала Ромео в один миг. Посмотрите только, к чему привела ее последняя сплетня!

Бабушка метнула в ее сторону взгляд, от которого Вероника захлопнула рот так быстро, что у нее щелкнули зубы.

– Разве я спрашивала твоего мнения, девочка?!

Вероника, кажется, готова была провалиться сквозь землю, но это длилось недолго – внимание бабушки снова переключилось на меня:

– Тогда это какая-то другая девчонка?

Я рискнул все-таки соврать:

– Я не знаю.

– Моли Господа, чтобы это была девчонка, причем подходящая, – сказала бабушка. – От тебя никакой пользы, Бенволио. Я очень недовольна тобой. Скажи-ка мне, как ты вообще понимаешь свое будущее в этом доме?!

– Ну, бабушка, – произнес я. – Я думаю, все будет так, как вы решите. Но вам нужен кто-то, чтобы мстить вашим обидчикам и быть вашей сильной правой рукой.

– И что, ты и есть эта моя сильная правая рука? В Писании говорится: «Если твоя рука соблазняет тебя – отруби ее!» Предупреждаю тебя, мальчик: верни своего кузена на путь истинный и заставь его соответствовать званию наследника рода Монтекки – или всех ждут неприятности. Очень большие неприятности.

Моя мать была необычно взволнована – я видел это по ее обычно невозмутимому лицу. Она боялась за меня. И это значило гораздо больше, чем все бабушкины угрозы.

Я склонил голову и сказал:

– Я найду его. А теперь – могу я идти?..

– Иди. – Бабушка махнула в направлении меня своей тростью. – Найди мальчишку. Тибальт Капулетти прислал гневное письмо, в котором обвиняет Ромео в недостойном поведении на празднике, и я думаю, он вызовет его на дуэль при первой же возможности. Ты должен помешать ему во что бы то ни стало. Мы не можем потерять Ромео.

Она зашлась влажным, кровавым кашлем, и я поспешил выйти.

Но я был не один – моя мать поднялась и последовала за мной, и Вероника тоже.

– Погоди немного, – остановила меня мать, как только мы оказались за дверью. Она вынула шелковый платочек из рукава и промокнула лоб. – Прости, сын мой, но она по-настоящему переживает, и не без оснований. Очень скоро должны объявить о помолвке Ромео, и его поведение должно быть безупречным: его будущая невеста из прекрасной семьи и гораздо богаче, чем мы. Ты же понимаешь – это все политика.

Я понимал.

Дети в семьях, подобных нашей, рождались и продавались за деньги или лояльность, и все это под прикрытием Церкви и традиций. Ромео и Меркуцио, моя сестра… всех их просватали, не спрашивая их мнения, а я висел над пропастью, цепляясь за самый ее край. Розалина одна избежала этой ужасной судьбы – но она в скором времени должна была стать Христовой невестой.

«А может быть, это выход и для тебя? – шепнул мне внутренний голос. – Надень эту удушающую рясу навсегда – и спасешься. Священники могут нарушать целибат, но это скорее исключение, а не правило…»

Но даже это вряд ли освободило бы меня от моей семьи: нет, точно нет. Они бы ожидали от меня продвижения по служебной лестнице и толкали бы меня из обычного священника в епископы, а оттуда, если бы могли, в Папы Римские. Так что только Розалина могла посвятить свое будущее исключительно молитвам и науке, если ей повезет.

– Я понимаю, – кивнул я. – Но старуха одной ногой в могиле, судя по сгусткам крови, которые она выкашливает.

– Она умрет в своем кресле, отдавая нам приказы, – сказала моя сестра ядовито. – Уж не сомневайся. И у нее достаточно яду, чтобы отравить всех нас, если она вдруг вздумает кусаться. Так что поторопись, Бен, и постарайся хорошо сделать свое дело. У меня осталось всего несколько дней свободы. Не испорти мне их!