Читать книгу "Каста мимов - Саманта Шеннон"

– Да потому, что главарь мимов он, а не я. Я Бледная Странница, подельница Джексона Холла. Без него я ничто. А статус необходим мне так же, как тебе – аура. – Каждое мое слово отдавало невыносимой горечью. – Без Джексона мне не протянуть и дня. Так уж сложилось.

– Не думал, что тебе настолько дорог статус-кво.

– Страж, мое лицо знает вся цитадель. Мне нужна защита.

– Если ты вернулась к нему из необходимости, подозреваю, у тебя есть план, как отвоевать свою независимость.

– Мне по плечу ограбить Сайенский банк и стать самой богатой женщиной в Лондоне, но у меня нет оружия и верных солдат. Революция куда сложнее государственной измены. – Видя, что Страж не реагирует, я откинулась на кушетку и продолжила: – Но ты прав, мыслишка у меня имеется. Темного владыку убили. Если сумею выиграть битву за власть, стану темной владычицей.

– Темный владыка выбрал удачный момент, чтобы умереть. – Страж отпил из стакана. – Судя по всему, личность убийцы тебе неизвестна.

– Вообще-то, есть предположения. Думаю, твой похититель к этому причастен. Ты ничего не слышал в катакомбах?

– Ничего заслуживающего внимания, но мы знаем, что Нашира крайне заинтересована в разгроме Синдиката. Как убили темного владыку?

– Обезглавили в собственном логове. Его подручным перерезали глотку и покромсали все лицо в лучших традициях Потрошителя. Это был не обычный налет, – уверенно заявила я, – и не убийство с целью ограбления. У Гектора даже не забрали золотой брегет.

– Показательный акт, – кивнул Страж и привычно забарабанил пальцами по столу. – Обезглавливание – излюбленный прием Саргасов в материальном мире. Оно символизирует коллапс лабиринта. Вполне возможно, к убийству приложил руку рефаит. Или приверженец Саргасов.

– Человеку не под силу уложить восьмерых.

– Зато рефаиту – вполне.

Такая мысль не приходила мне в голову. Да, существу комплекции Стража не составит труда прикончить восьмерых пьяных в дым ясновидцев.

– Похоже, ты неплохо осведомлена о деталях преступления, – заметил Страж.

– Я и обнаружила трупы. Джексон послал меня утихомирить Гектора. Тот собирался вскрыть наши махинации с картинами.

Страж хлопнул в ладоши.

– А ты не думала, что Джексон к этому причастен?

– Он все время был в Севен-Дайлсе. Но поручиться за него на сто процентов не могу, как, впрочем, и за других. – Я потерла ноющие виски. – На улицах подозревают меня. Если хочу завоевать уважение ясновидцев, мне нужно снять с себя эти нелепые обвинения.

– Ясно.

Огонь в его глазах только распалил меня. Интересно, сохранилось ли у него доверие ко мне, и сколько? Его руки по-прежнему были в жутком состоянии, по локоть покрыты трупными пятнами.

– Чем это убрать? – кивнула я на синяки. – Соль и кровь?

Конечно, моей крови он не получит, но Ник может раздобыть порцию в Сайене.

– Обойдусь солью. Полусдвиг остается на поверхности.

В углу притулился небольшой буфет со скудными остатками кухонных принадлежностей. Я опустошила солонку над стаканом и протянула его рефаиту.

– Благодарю. – Страж устроил тяжелую руку на колене.

– У тебя есть еще амарант?

– Нет. Разве что у Рантанов сохранилось немного, а пополнить запасы можно лишь в загробном мире. В любом случае амарант не лечит полусдвиг, только призрачные раны.

– Спасибо, что поделился флакончиком, – спохватилась я. – Он пришелся весьма кстати.

– Даже не сомневаюсь. Раны так и липнут к тебе, как пчелы к цветку.

– И неприятности тоже. – Я машинально коснулась шрама на щеке. – Это эктоплазма помогла нащупать пуповину.

– Все правильно. – Страж сосредоточенно втирал солевой раствор в кожу. – Эктоплазма в принципе обостряет шестое чувство, а поскольку это была моя кровь, ты смогла увидеть нашу связующую нить.

– Ах да! Наша таинственная связующая нить.

Страж пристально посмотрел на меня. Черные синяки таяли буквально на глазах. Такой способности к исцелению можно только позавидовать.

– Беглецы написали нечто вроде инструкции, как бороться с рефаитами и эмитами, – сообщила я. – Планирую продать ее на Граб-стрит.

– Скоро рефаитов в цитадели прибавится, и всем им нужно будет питаться. Думаю, стоит предупредить твоих друзей. – Страж отставил стакан. – Ну и что объясняет ваша инструкция? Как убить рефаита?

– Пыльцой анемона, желательно целиться в глаза.

– Во всех цитаделях закон запрещает хранение анемона, а выращивают его, насколько мне известно, только в теплицах Первого Шиола. – Он втер немного соли в запястье. – Впрочем, нелегальные теплицы наверняка есть и в Лондоне.

– Осталось лишь выяснить где. Кстати, это тебе. – Я выставила на тумбочку бутылку бренди. – Из неприкосновенных запасов Джексона Холла.

– Королевский подарок. – Страж немного помолчал. – Как только оправлюсь, сразу вернусь на подстанцию.

– Даже не думай.

– Куда прикажешь в таком случае?

– Ты останешься здесь.

Вместо ответа, он впился в меня взглядом. Мне давно не давала покоя мысль, легко ли рефаитам изображать человеческие эмоции, ведь свои у них отсутствуют напрочь.

Стук в дверь вернул меня к реальности. Страж поспешно отвел взгляд и удалился в ванную. Приходилось соблюдать осторожность: нет гарантии, что нас не выследили.

Я чуть приоткрыла створку и ахнула: на пороге, в фирменной униформе Сайена, стоит Ник. Пот катится с него градом, лицо белое как полотно.

– Jag kunde inte stanna, – задыхаясь, проговорил он. – Я не мог остаться.

– В чем дело? – Я усадила его на кушетку. – Что стряслось?

– СайОРТ… Я больше не в состоянии работать на них, Пейдж. Ни единого дня.

Постепенно он успокоился, обмяк. Я села рядом и обняла его за плечи.

– Они поймали одну беглянку. Эллу Парсон. Весь отдел вызвали смотреть.

По спине у меня пробежал холодок.

– Что смотреть? Ник, отвечай!

– Как на ней испытывают «Флюид-восемнадцать».

– Но ведь формула еще не готова. – Это последнее, что мне удалось в свое время выпытать у отца.

– Похоже, они форсировали разработку, чтобы успеть к Ноябрьфесту. – Ник обхватил голову руками. – В жизни не видел ничего ужаснее. Она рыгала кровью, рвала на себе волосы, грызла до мяса пальцы. Два ответственных разработчика стали ее расспрашивать. О тебе. О колонии.

Мне отчетливо представилась каталка в окружении врачей. Операционный театр, зрители в белых халатах. Меня обуял гнев, но не пламенный, когда хочется рвать и метать, а убийственно-холодный, как битое стекло.