Читать книгу "Сильные женщины. Их боялись мужчины - Феликс Медведев"

— Когда он умер, я была в Швейцарии, и меня также попросили рассказать о нем. Мы познакомились, когда однажды после нашего таганковского спектакля, это было много лет назад, он зашел к нам за кулисы. Мне тогда показалось, что он не похож на актера. В нем не было почти никакой актерской аффектации — ведь за кулисами комплименты всегда более завышены. А тут все было естественно, в норме. Марэ был Человеком. Добрым, теплым.

– Алла Сергеевна, хочу спросить у вас: какой вам видится великая Марина Цветаева, стихи которой вы любите читать со сцены?

— О, коротко не скажешь! Цветаева завораживает, она почти мистически вводит читателя в свой мир. Вот у кого было и впрямь трагическое мироощущение. Ну и, конечно, ее поэзия — авангард, мощный, сильный.

– Кстати, Марина Ивановна любила, как ни странно, всяческие украшения, бусы, кольца. Простите, я заметил, что на вашей руке нет обручального кольца. Вы не замужем?

— Замужем, и много-много лет. Мы живем втроем, отец мужа, которому 94 года, и он еще наш секретарь по телефону. На улицу уже давно не выходит, не хочет. У меня есть мама, ей 85 лет, она живет отдельно. И даже еще работает. В университете. Ничего не поделаешь, привычка работать, не быть в тягость. Другое, то самое поколение. Увы.

– Как-то в одном интервью вы обмолвились, что можете, бросив театр, вовсе не работать. А как же жить в наше тяжелое время?

— А я в жизни очень аскетична. Мы с мужем поженились рано и лет, наверное, десять мыкались по углам и чужим квартирам. И ничего, я привыкла.

– В каком все-таки театре мира вам бы захотелось нынче отыграть сезончик?

— Увы, уже ни в каком.

– Скажите, вас не раздражает нынешняя попсовая суета в искусстве, в эстраде, да и в театре тоже? Например, размиллионнотиражированная народная любимица Алла Борисовна со своим «зайкой» Филиппом?

— Да вроде бы не раздражает. Пугачева — талантливая яркая певица. И потом, у нас нет института, театра звезд. А он необходим.

– Я смотрю по стенам вашей обители и повсюду узнаю работы художника Анатолия Слепышева. Вы любите его творчество?

— Да, люблю его и ценю. Он настоящий живописец, настоящий!

– Чуть не забыл — ведь вы по диплому политэконом. Растолкуйте, вылезем из дефолтов и «перешивок » неплатежей?

— Шутите. Рассказать вам, какая я эконом? На экзамене профессор, отчаявшись получить от меня серьезные знания, в сердцах спрашивает: «Сколько, по-вашему, яиц несет курица в течение дня?» Я подумала и ответила: «Десять». — «Почему же десять?» — вопрошает профессор. «А потому что в магазинах яйца продают по десятку». Вот так. Тем не менее я окончила МГУ и спала с лица в ожидании назначения. Моя предприимчивая мама, узнав, что скоро меня отправят в Ивановскую область, тайком от меня послала мою фотографию, на которой я выглядела 15-летним несмышленышем, вопросительно-открыто смотрящим в будущее. И на обороте приписала: «И вы хотите, чтобы этот цыпленок стал главбухом на вашей фабрике?» Незамедлительно пришел ответ: «Не хотим». И я стала актрисой.

Прощаясь, в передней я обратил внимание на какие-то живописные водяные разводы на потолке квартиры народной артистки России.

— Еще один фантом, то ли протекло у соседей , то ли Матисс нарисовал. Мне советуют ничего не предпринимать. Так изящнее.

1998

ЭЛЕН И АЛЕКСАНДР

Щемящую историю последней любви и страшной смерти Александра Федоровича Керенского мне когда-то поведал один польский журналист. Разинув рот, искренне сопереживая, я слушал собеседника и почти не верил ему «Талантливо придумал», — позавидовал я.

Правда, отголоски той давней истории доходили до меня в Америке еще пятнадцать лет тому назад. Керенского помнили многие эмигранты. Намекала на какую-то странную любовную сагу своего престарелого друга и писательница Нина Николаевна Берберова, когда я посещал ее домик на территории Принстонского университета.

…Ее звали Лена, Алена, по-американски Элен. Родилась она в Маньчжурии в семье русских эмигрантов и, перебравшись в Америку, еще с большей силой полюбила Россию. Она выбрала профессию политолога, профессию мужскую, но и характер у нее был сильный, волевой, независимый. Училась в Колумбийском университете, зачеты сдавала самому Збигневу Бжезинскому. Помните такого ярого, с польским синдромом, ненавистника советского строя — государственного секретаря Соединенных Штатов при президенте Картере?

Элен была еще и талантливой шахматисткой, дважды она сыграла вничью с Бобби Фишером, выходила в финал крупнейших турниров.

Об Александре Керенском знает каждый советско-российский школьник: как же, это тот, который сбежал в юбке из Зимнего дворца в 17-м году Кстати, сам беглец до конца дней опровергал унижавшую его байку.

Во главе Временного правительства он встал в июне 17-го года, а в сентябре именно он, Керенский, провозгласил Россию республикой. Но уже 7 ноября Керенский лишается власти. Он бежит из Петрограда и сорок дней, как незадолго до этого Ленин, скрывается в лесах недалеко от финской границы. Большевики охотятся за ним и провозглашают, что «всякое пособничество Керенскому будет караться как тяжкое государственное преступление». Александр Федорович, наивно полагая, что красная власть вот-вот рухнет, в ответ шлет большевикам свою анафему: «С гордостью может поднять голову Николай II. Поистине никогда в его время не совершалось таких ужасов. Опричники Малюты Скуратова — и их превзошли опричники Льва Троцкого. Шайка безумцев, проходимцев и предателей душит свободу. Опомнитесь. Вернитесь к народу. Это говорю я — Керенский…»

Но гнев тщетен. В июне 18-го в форме сербского офицера Керенский навсегда покидает Россию. Живет во Франции, редакторствует, пишет мемуары. После прихода фашистов уезжает в Америку. А кому он здесь нужен? И бывший правитель огромной державы живет в бедности, заброшенный даже собственными сыновьями. А в письмах и вдогонку, когда шел по улице, слышит один и тот же упрек: «Почему не арестовал Ленина, мог же. История тебе этого не простит никогда».

И вот уже перед смертью Господь посылает ему, девяностолетнему старику, еще одно тяжелое и сладостное испытание — любовь. Сильнейшее, непреодолимое чувство…

Элен — политологиня из Колумбийского — давно мечтала познакомиться с бывшим легендарным российским премьером. Это было бы ее эмблемой, некой выделяющей метой. После долгих поисков, телефонных переговоров она находит одного из сыновей Александра Федоровича и уговаривает его дать адрес лондонского дома для престарелых, куда старца пристроили наследнички.

Элен сразу же влюбляется в старика. Влюбляется по уши, «…всеми чувствами, всеми пятью». Да, девяностолетний седой человек, но не развалина, не маразматик, он крепок, мужествен, умен. О политике с ним можно говорить ночами напролет, и она тоже спросит его: «Но почему же все-таки ты не убил Ленина?»