Читать книгу "Ходячие. Второй шаг - Анна Зимова"

Александра уже бывала в «Зимнем саду» вместе с Верой, когда та еще не развелась с мужем, и дорогу худо-бедно помнила. Там и не нужно ничего помнить – не сворачивай никуда и попадешь куда нужно.

Это поначалу прогулки под луной были полным безумием, теперь при ней флакон с формалином. Первый километр она прошла бодро. Принюхавшись и решив, что пахнет слабо, она полила еще формалина на пиджак. Оказывается, слежка – дело совсем не сложное. И на дороге, освещенной яркой луной, не так уж жутко. Кругом чистое поле. Далеко впереди быстро шагает Вера.

В одном из домиков светятся окна. Действительно, почему бы людям там не выжить? Как решительно топает Вера. А ведь клялась и божилась, что эта страница биографии закрыта навсегда.

Женщина, – уже не понять, молодая ли, зрелая, настолько она была растрепана и измождена, – тихо вышла навстречу и встала посреди дороги, раскинув руки. Будто пыталась преградить Александре путь. Глаза у нее при жизни были, наверное, темными. Волосы, – прежде две косы, – свисали по бокам лица двумя сосульками.

Забыв, что облита формалином, Александра попятилась. Нет, к этим невозможно привыкнуть. И надо держать ухо востро. Но формалин работает, раз ее до сих пор не тронули.

– Кыш, – сказала она женщине, – кыш. Потом устыдилась своей глупости. Перед ней не гусыня, не бездомная собака, в конце концов. – Дай пройти, – попросила Александра шепотом и добавила: – Пожалуйста.

С таким же результатом можно было обратиться к столбу. Чертова баба, что ей нужно?

– Уйди ты, дурища. – Неужели придется обходить по траве? Или попробовать пройти мимо по дороге? Страшно, но что делать? Баба такая безвольная, вялая. Александра стала медленно продвигаться вперед.

Может быть, женщина ее и не чует, но звук шагов различает точно, потому что повернула голову. Боже, как страшно. В какой-то момент показалось, что эта сейчас бросится, и Александра выставила вперед нож. В ответ на движение ножа эта закрыла живот руками и отшатнулась. Чудо или совпадение? Луна вынырнула из-за облаков, и стало видно, какой у женщины живот. Месяц седьмой-восьмой. И это существо попыталось защитить свой плод? Неужели такое возможно? Длинная бесформенная юбка сползла на бедра. Беременная застонала и плотнее прижала к себе руки. Александра увидела, как над ее пальцами проступила и исчезла крохотная пятка. Ребенок сучил ножками, привлекая внимание матери к своей персоне.

И мать отвечала ему – старалась прижать руки к тому месту, где ее лягнули, но всякий раз не успевала.

Она была явно медлительнее плода. Александра не плакала уже много лет, но сейчас глаза предательски защипало. Какой художник сможет передать всю трагичность момента? Луна, светившая из-за головы беременной женщины, напоминала нимб.

Одна слеза все-таки скатилась. Никогда в жизни вид женщины на сносях не вызывал в ней умиления. Но сейчас беременность впервые открылась перед ней как есть, во всей своей мистичности. И увидеть ее, почувствовать, заставила ее эта, а не живая женщина.

Неужели эти способны производить потомство? Может быть, плод не заражается от матери? Может быть, в теле женщины находится живой ребенок? Ее нужно как-то изловить. Следует позвать подмогу. Может быть, Шер сумеет извлечь этого ребенка? Загнать женщину в машину и попытаться связать? Рискованно. Окликнуть Веру? Ехать назад? А если беременная уйдет? И что делать с Верой? Господи, голова кругом. В одном Александра была теперь уверена – давать таблетки Вере она не станет. Она, Александра Калашникова, со всей ответственностью заявляет, что передумала.

В крайнем возбуждении Александра подошла слишком близко.

* * *

Георгий Яковлевич не курил уже много лет. Не то чтобы он боялся заработать рак легких, которым доктора пугают пациентов. Просто расхотелось. Проснулся в один прекрасный день и подумал: больше не хочу. Но сегодня, увидев в ящике стола пачку, так же внезапно и отчетливо понял: «Хочу курить, и все тут». Ночи становились все холоднее, и уже неуютно было стоять на улице в одной футболке. Но сигаретный дым примирял с холодом. Стоит бросать курить на несколько лет из-за одного этого момента – ты закуриваешь неожиданно для самого себя ароматную сигарету. Пять минут такого грешного, но такого искреннего удовольствия. Рекс, который, конечно же, с радостью составил ему компанию, крутился под ногами. Время от времени доктор рассеянно поглаживал пса по голове.

Шер выдувал дым в ночное небо, любуясь тем, как красиво мерцают звезды сквозь эту пелену, и размышлял, не разбудить ли Саню, Стаса, Дорогана. Но от того, что он им скажет, уже ничего не изменится. Можно не торопиться. Он, конечно же, посветил фонариком за воротами. Хотя можно было этого и не делать. И так все ясно.

Георгий Яковлевич посмотрел на истлевшую сигарету. Достать, что ли, еще одну? Послышался звук подъезжающей машины. Рекс заволновался, бросился в темноту. Хлопнула дверца. Вера появилась бледная, тихая, почти бесплотная. Сейчас стало заметно, как она похудела. Надо будет ей сказать, что в ее положении терять вес – преступление. Продуктов, слава богу, хватает, а остальное лишь вопрос дисциплины. Джип, фыркнув, замолчал, погасли фары. Вера поначалу растерялась, когда луч холодного голубоватого света выхватил ее из темноты, отпрянула, но потом узнала его. Георгий Яковлевич еще раз посветил ей в лицо фонариком, пытаясь разобрать, смущение ли на нем, стыд или оно дерзко-независимо. Но не смог понять.

– Не спится? – Шер все-таки достал сигарету.

Вера быстро взглянула в его лицо.

– Нехорошо, Вера. Я уже начал волноваться. Если бы я знал, где вас искать, то поехал бы за вами, и моя смерть была бы на вашей совести. Но, слава богу, вы вернулись. Встретили этих? На вас напали?

– Георгий Яковлевич… Мне действительно не спалось, и я решила прогуляться.

– Одна, ночью? Вам не кажется, что это слишком эксцентрично даже для вас?

– Я была осторожна. И взяла с собой формалин.

– Да, действительно, пахнет формалином. Не очень, кстати, полезно для плода. Вы, Вера, – феномен. Вы так робки в одних вопросах и так смелы в других, что я не успеваю удивляться вашим поступкам. Может быть, расскажете, куда вы решили прокатиться так поздно, да еще в одиночестве?

– Эта касается только меня.

– А мне вот кажется, это касается всех. Потому что вы взяли машину.

– Я вернулась. Я цела. Все хорошо. Больше я никуда ездить не собираюсь. Кроме вас, никто ничего не знает. Вам достаточно моего обещания больше никогда так не поступать?

– Раньше было бы достаточно, но обстоятельства изменились. Не то чтобы я требовал от вас искренности, но все же… Вы просите помощи, но при этом не выкладываете все карты на стол. Как-то нечестно получается.

– Если я чего-то не рассказала, это не значит, что я вам не доверяю.

– Куда вы ездили, Вера? – жестко спросил Шер.

– В кооператив «Зимний сад». Тут рядом.

– К мужу?