Читать книгу "Страдания юного Зингера - Виктор Андреев"

Я не могу удержаться на ките. Я соскальзываю с его гладкой, мокрой спины. Что ж поделать, я слишком хорошо усвоил козьма-прутковскую заповедь: «Если у тебя есть фонтан — заткни его».

От отчаянья хватаюсь я за китовый ус, пытаюсь удержаться над водой. Но вновь бьют копыта по глади моря, и вновь я терплю крушенье. В стакане воды?

Поднимаю белый флаг.

Белой ночью Петербург затерянным призраком бродит в густом молоке белых колонн. Он утрачивает плоть и тяжесть, становится невесомым. Бесшумно повисает над Невой, и его отражение в речной воде реальнее, чем он сам.

Река была здесь задолго до города. Она родила его от отчаянья одиночества? Однажды он приснился ей? А Петр Великий лишь подсмотрел сон природы?

Но все же, зачем пришел сюда человек? Кому мешал спящий младенец-мир?

Впрочем, что явь, что сон? Дурацкие, однако, вопросы приходят в голову человека на пороге сновидения. Ответы на них все равно не найти — ни во сне, ни наяву…

Глаза мои вновь закрываются. Шелестит страница, шелестит невская вода. Но как же так? Могу ли я слышать в закрытой комнате плеск реки, хотя она и не очень далеко от меня? Быть может, сама Нева стала сейчас моим сновидением?

Город — творение человека. И в конце концов, нет ничего странного, что Петербург — это литература. Миф. Мираж. Но белая ночь, призрак природы, — тоже литература? Достоевский и Андрей Белый бродят в ночном тумане, аукаются, но никак не могут встретиться. Размываются, словно столетия, силуэты людей…

Почти неотличимы друг от друга были сейчас: утро, день, вечер, ночь. Что более живое: сон или явь?

Никогда не забуду (он был или не был

этот вечер)…

Правда, утренняя прохлада вернула ощущение реальности. Камень снова стал камнем, дерево — деревом, улица — улицей.

На улице разбитная деваха, когда я проходил мимо нее, сказала с улыбкой (полузевком?):

— У вас такой одинокий вид! И я так одинока! Пригласите меня к себе в гости! Я — ваша незнакомка.

Ну что же, поэт Александр Блок мне гораздо ближе, чем прозаик Андрей Белый. И реальнее.

Груды мусора да лужи,

грязь, объедки, ржавый лом.

Говорили: рай. А хуже

место вряд ли где найдем.

Вместо солнца и лазури —

тучи, дождь и град, и снег;

изверженья, войны, бури

не закончатся вовек.

Где рачительный хозяин —

привести все в Божий вид?

Не Адам, — хотя бы Каин,

раз уж Авель был убит.

Наша жизнь — короче суток.

Лишь обдумать: что да как,

или спрятаться в закуток

и посвистывать в кулак.

Под ногой то гвоздь, то склянка,

то обертка от сластей.

Так и вертится времянка

с вывеской: Земля людей.