Читать книгу "Сезон несбывшихся желаний - Владимир Благов"

Даша быстро принесла с кухни воды. Алла Борисовна залпом выпила, глубоко вздохнула и сказала:

– Фу! Вся испереживалась! Сказала врачу, чтоб везли в кардиологию. Он, врач-то, скорее всего, травматолог, в кардиологии ничего не смыслит. А на меня так посмотрел, будто я дура какая-нибудь. Ну ладно, бог с ним, с этим врачом, лишь бы с вашим Ключниковым всё было в порядке. – Алла Борисовна прошла на кухню, стала перебирать купленные продукты и вдруг спросила: – Даш, а где кошелёк? Он сверху лежал.

– Я не видела, – крикнула Даша из своей комнаты.

– Ну так и есть! Спёрли! – ахнула Алла Борисовна. – Вот люди! Разве это люди? Обокрасть человека, пока он оказывает первую помощь потерпевшему! В какой стране мы живём?!

– Мам, а много там денег-то было? – поинтересовалась Даша.

– Ну не много – рублей сто с лишним. Всё равно обидно.

Вечером Таня решила написать Ключникову письмо, но такое, чтобы мама, которая должна была стать её личным почтальоном, не поняла его содержания. У Тани появилась редчайшая возможность сообщить любимому человеку о своей любви так, чтобы узнал об этом только он один. Таня надела наушники, включила кассету с записью первой лекции Ивана Николаевича и принялась листать брошюру «Иероглифы для начинающих». Она искала готовые словосочетания, из которых можно было бы составить осмысленное послание. В первую очередь Таню интересовало слово «любовь». Но вдруг она наткнулась на слово «возлюбленный». Таня скопировала на черновик два иероглифа, обозначающих это слово, – «мотыгу» и «два листа тростника». Потом стала искать в книге другие подходящие по смыслу иероглифы. Естественно, она не слышала, как в прихожей раздался телефонный звонок.

К телефону подошла Елена Анатольевна:

– Алло.

– Добрый вечер! Елена Анатольевна, это Ключников, – раздался в трубке бодрый голос Ивана Николаевича. – Вы, наверное, бог знает что обо мне думаете. Вот, мол, пообещал приехать, а сам… Извините, не смог. Срочные дела навалились. Весь день бегаю как угорелый, присесть некогда. Вот только сейчас освободился. Вы на меня не сердитесь? Как Таня?

– Иван Николаевич, зря вы всё это говорите. Мы всё знаем. Вы ведь из больницы звоните?

– Ну, если честно, то да, – растерялся Ключников. – А как вы узнали?

– Агентура не дремлет. Иван Николаевич, как вы себя чувствуете?

– Сейчас вроде нормально.

– А что с вами? Инфаркт?

– Наверно. Врачи что-то темнят.

– Иван Николаевич, завтра я работаю с двух, а утром обязательно к вам приду. Часиков в девять.

– Ну что вы, Елена Анатольевна, зачем? Меня завтра уже выпишут.

– Не придумывайте! Никто вас не выпишет. Какую-то терапию вам должны были назначить.

– Должны. Только… Елена Анатольевна, давайте не будем меня жалеть! Не приходите. Не надо.

– А я не жалеть вас приду. Я приду поднять ваш боевой дух. Вы в какой палате?

– Не скажу!

– Зря. Я всё равно узнаю.

– Ну в сто четвёртой.

– Это другой разговор.

– Другой… Елена Анатольевна, а вы не знаете, что там с моими «египтянами» случилось? Почему ко мне никто не пришёл?

– Иван Николаевич, давайте поговорим об этом потом, после выписки. Разговоры о делах вам сейчас противопоказаны.

– Верно. Только куда от них спрячешься, от дел-то?! Вот сейчас звонил своему водителю, чтоб он узнал насчёт машины – что с ней. Потом звонил на работу – предупредить, что завтра не появлюсь. Так что и в больнице дела достают, никуда от них не денешься.

– Иван Николаевич, это у вас первый инфаркт?

– Не знаю. Сейчас в моде микроинфаркты. И мы их часто на ногах переносим… Елена Анатольевна, мы с вами, конечно, можем и после выписки поговорить, только ведь думать-то об этом я не перестану. Лучше расскажите всё, что знаете, сейчас. А то я уже все версии перебрал.

– Иван Николаевич, может, вам махнуть на всё рукой, а? Хотя бы на время.

– Нет. Рукой махнуть я уже не смогу! Вы знаете, в это воскресенье я впервые собрал всех «египтян» вместе. Я и сам был доволен, и видел, что дети довольны. Я весь день был на седьмом небе от счастья. А вы говорите, махнуть!

– Иван Николаевич, обещайте мне, что не будете волноваться, тогда расскажу.

– Обещаю, конечно.

– Ну, слушайте! – и Елена Анатольевна рассказала Ключникову всё, что знала сама.

– Бузов? – спросил Ключников. – Ну что же, честь ему и хвала. А у моих, значит, взыграла ложная гордость?! Елена Анатольевна, знаете, о чём я сейчас подумал? В принципе, я такой же сирота, как и они.

– Ну, если бы вы сразу им об этом сказали…

– Да-а… И что же вы мне посоветуете делать?

– Ничего. Оставить их на время в покое. Не переживать… Всё образуется.

– Время – лучший лекарь?

– Ну да. А ещё знаете что… Попробуйте обратить в свою египетскую веру кого-нибудь другого.

– Зачем? И кого?

– Ну хотя бы меня.

– Вас?

– Я охотно послушала бы ваши рассказы.

Ключников усмехнулся:

– Ладно. Ловлю вас на слове! Непременно сделаю вас адептом египтологии!

Елена Анатольевна подумала, что сказала лишнее, и поторопилась завершить разговор:

– Ну ладно, Иван Николаевич, до завтра! Поправляйтесь! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Елена Анатольевна повесила трубку и кончиками пальцев потёрла виски. «Слава Богу, с ним всё в порядке. Но всё же как неудобно получилось! – подумала она. – Зачем я напросилась к нему в ученицы?! Что он обо мне подумает?! А впрочем, будь что будет. Он, кажется, мне просто нравится».

Глава 21. Просто О.Х.Ч

6 октября, пятница

Рано утром Таня шла в школу, и настроение у неё было хуже некуда. Она переживала из-за болезни Ключникова, вдобавок не выспалась и поэтому постоянно зевала.

Подойдя к школе, Таня удивилась: на крыльце стоял Пыляев. «Я думала, что приду в школу раньше всех. А Витька уже тут как тут. Может, кого-то ждёт?»

– Привет, – поздоровался он. – А я тебя жду.

– Зачем?

– Понимаешь, вчера так нехорошо получилось… Я больше чем уверен, что все хотели пойти к Ключникову, все были на твоей стороне, но в последний момент стали как зомби и почему-то послушались Макса.

– Ты тоже был на моей стороне?

– Тоже, – понурил голову Витька. – Ты вчера была у Ключникова?

– Нет, не была. А ты бы пошёл один?

– Наверно, нет.

– Вот и я не пошла. А если бы ты меня вчера поддержал, мне было бы в сто раз легче.