Читать книгу "Сыны анархии. Братва - Кристофер Голден"

У Лагошина нож.

В безысходном отчаянии, с легкими, криком кричащими о нехватке воздуха, Джекс всадил кулак русскому в бок еще один, распоследний раз, но теперь пальцы его сомкнулись на рукоятке ножа и выхватили его. В своем ликовании Лагошин даже не заметил этого, пока клинок не проткнул ему правый бок. Ослабевшему Джексу едва хватило сил, чтобы всадить и повернуть клинок в ране, кромсая тугие мышцы и рассекая кожу.

Взревев, Лагошин свалился с него в сторону и, скорчившись, отползал назад, пока не наткнулся спиной на стену коридора. С искаженным от боли лицом посмотрел вниз вдоль бока – и увидел, что сделал Джекс, увидел рукоятку ножа, торчащую у него из бока.

Втягивая воздух в легкие рваными всхлипами, стараясь разогнать темень на периферии зрения, Джекс отполз вдоль дорожки к противоположной стене, чтобы, опираясь о нее, вскарабкаться на ноги. Привалившись к стене, он заглянул в себя глубже… глубже вдохнул… и отыскал решимость, которой недоставало его телу.

Сделав глубокий вдох, ошпаривший горло, как кипяток, Джекс ступил прочь от стены. Опустив руку, Лагошин вырвал нож из собственного бока. Кровь хлынула из раны, оросив ковер, а потом побежала широким ручьем, тут же промочившим его брюки. С глазами, горящими от жажды убийства, русский ступил к нему. Джекс ударил его в кадык. С хрипом втягивая воздух, Лагошин попятился на подкашивающихся ногах. Джекс двинулся следом, но русский, промахнув клинком через разделяющее их пространство, полоснул байкера по руке, оставив на его левом трицепсе жгучую алую риску. Порез мелкий, но нож способен на куда худшее.

– Я с наслаждением прикончу твою сестру, – прорычал Лагошин.

В коридоре громыхнули два выстрела. В торсе бугая появились две дыры. Отступив на единственный шаг, он моргнул, воззрился на Джекса, а потом на багряные кляксы, расплывающиеся у него на груди… и упал на колени. Из его горла исторгся долгий стон, а затем он свалился на бок, будто просто решил, что пора поспать.

Джекс неуверенно попятился на шаг, глядя на мертвого русского. Медленно обернулся. Увидел, что Олег лежит на боку на пропитанном кровью ковре с 9-миллиметровым пистолетом в одной руке, а другую прижимает к животу в насквозь промокшей от крови рубашке. Коридор заполнился удушливым запахом крови – его собственной, Олега и Лагошина, смешавшейся в металлическое, железистое облако, – и Джекс заставил себя забыть о своих ранах. Подойдя к Лагошину, наступил русскому на запястье, вырвал нож из его ладони и отшвырнул прочь.

– Он покойник, – простонал Олег.

Обернувшись, Джекс увидел, что его соратник пытается снова приподняться и сесть, но тщетно. Бросился к Олегу, опустившись рядом с ним на колени. Пышущая нутряным жаром кровь еще пузырилась в уголках его рта, но смерть уже подступила к нему.

– Спасибо тебе, мужик. От всей души, – сказал Джекс. – Ты только что спас мне жизнь.

Олег схватил его за руку, глядя на него с сумрачной настоятельностью слов, сил произнести которые уже не находил.

А потом взгляд его померк, хватка ослабла, и его не стало.

Джекс присел отдохнуть рядом с умершим.

Веки его смежились.

* * *

«Джеки! Очнись, брат».

Может, прошли считаные минуты, может, всего лишь секунды, когда Джекс услышал негромкий рокот голоса Пыра и снова открыл глаза. Поморгал, чтобы прояснить взор, ослабев от потери крови, утомления и полученных побоев. Пыр сидел на корточках справа от него, тряся за плечо. Слева стояла Тринити, уставившись на бледный труп человека, которого любила, и на лужу крови вокруг того места, где он сидел у стены. Она молча плакала, онемев от горя. Долгие-долгие мгновения казалось, что она даже не замечает Пыра и Джекса, находящихся в коридоре рядом с ней. А потом темный, знакомый гнев лег на ее черты, и она поглядела на пистолет в руке Джекса, затем на Лагошина и пулевые ранения у него в груди. Он не сумел спасти Олега, но хотя бы свершил за нее отмщение.

Это принесло ей холодное утешение, но и только.

20

Тринити плюнула на труп Лагошина.

Она яростно утирала глаза, ненавидя каждую упавшую слезинку. Смерть в ее жизни не в диковинку, однако, когда она теряла людей, которых любила, это происходило где-то далеко. Но близость тела Олега, то, как открыт его рот, словно он вот-вот заговорит… тусклый блеск его темных глаз… это просто вырвало ей сердце из груди, оставив зияющую пустоту.

– Господи… – прошептала Тринити – самое близкое к молитве, что она произнесла за многие годы.

Пыр помог Джексу подняться на ноги. Тринити подошла к брату, и он, распахнув ей навстречу руки, принял ее в кровавые объятья. Слезы ее высохли, но она буквально источала горе, и Джекс прижимал ее к груди, принимая все на себя.

Тяжко вздохнув, Тринити отступила от него. Когда Джекс взял ее за руку, она увидела боль в его глазах, отражающую ее собственную, и прониклась к нему нежностью за это. Они вместе зашагали прочь вслед за вооруженным Пыром, оставляя мертвых позади.

Дошли до ступеней у банкетного зала и спустились по широкой парадной лестнице. Пыр настороженно поглядывал на трупы, встречавшиеся по пути. Петр распростерся на ступенях. У основания лестницы на пороге банкетного зала лежал Влад с пулевой дырой во лбу. Тринити отвернулась, не желая видеть серые и малиновые ошметки, украсившие дверь позади него.

– Чуете? – спросил Пыр, когда они свернули за угол, в коридор, ведущий к вестибюлю.

Тогда Тринити, шедшая потупив взор, подняла голову и понюхала воздух. Увидела, как Джекс кивнул, и поняла, что он тоже это учуял.

Бензин.

Войдя в вестибюль, они увидели, что тот полон убитых, но и живых тут тоже было немало. Притащив из багажников автомобилей на стоянке полные канистры бензина, Тимур и Гаврила щедро разливали его по углам вестибюля. В другом конце помещения тем же самым занимался Илья. Рыжий стоял у передних дверей, в беспокойстве следя за улицей, не нагрянет ли полиция. Массивный бородатый мужчина в жилете «Сынов анархии» обернулся, увидел входящих в вестибюль Тринити, Джекса и Пыра и бросился к ним навстречу.

– Едрена мать, – возгласил дебелый байкер. – Мы уж считали вас мертвыми!

– Ролли, – прохрипел Джекс, прочищая горло.

А затем подоспел Рыжий, источая диковинное спокойствие, будто дуб, выросший только что у них за спинами. Окинул взглядом раны Джекса и отпечаток горя на лице Тринити – и явно все мгновенно уразумел. Сожаление волной пробежало по его чертам, словно он постиг ее кручину, хотя Тринити понимала, что могла лишь вообразить это.

– Антонио отправился вас искать, – сообщил Рыжий, переводя взгляд с Джекса на Пыра.

– Мы его видели. – Ирландец обернулся к Ролли: – Он не придет.

– Тьфу, дерьмо, – осерчал президент САМКСЕВ и устремил на Джекса испепеляющий взгляд: – Тебе за многое придется ответить.