Читать книгу "Четверги в парке - Хилари Бойд"

– Это не «только» магазин, Джордж. Это мой бизнес, моя страсть.

– А ты не могла бы устроить этот бизнес здесь? Это безрассудство – ездить так далеко каждую неделю, когда можно делать то же самое в Эксминстере или Хонитоне. Я бы тебе помогал.

Джини схватилась за голову.

– Пожалуйста, пожалуйста, прекрати изводить меня с этим магазином. Я что-нибудь придумаю, скоро, а пока не хочу это обсуждать.

Джордж кивнул.

– Только еще одно. Секс… ты…

Джини ждала, не дыша.

– Если проблема не в том человеке… дело ведь не в том, о чем я рассказал тебе? Про ту историю с Экландом?

– Не называй это так, Джордж. Говори, как есть, – насилие, – отрезала она, не желая обидеть мужа, но разозлившись из-за его упорного нежелания разобраться со своими проблемами. – Конечно, нет. Как ты мог подумать?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Такая мерзость. Я подумал, может, это отталкивает тебя.

Теперь настала очередь Джини обнимать его. Джордж прижался к ней, и она почувствовала, что он успокоился.

– Это тут совершенно ни при чем. Прости меня. Я сама не своя последнее время, как и все мы, честно говоря.

– Ты ведь по-прежнему любишь меня?

– Да, – успокаивала она его как ребенка. – Да, я по-прежнему люблю тебя, Джордж.

* * *

Теперь каждую ночь повторялось одно и то же. Джини с ужасом ложилась в постель, потому что Джордж тоже был там. Она позволила ему лечь с ней, когда они только переехали, потому что беспокоилась за него, он тогда болел. Но с тех пор он четко дал понять, что такое положение дел ему по душе.

– Так уютнее, – сказал он, – мне никогда не нравилось спать одному.

– Но ты спал один десять лет. Так что не очень-то ты переживал, – возразила она.

– Мы муж и жена, Джини. Супружеские пары именно это и делают; они спят вместе.

– Раз все так делают, значит и мы должны? Паршивый аргумент.

– Это из-за того, что я храплю?

– Отчасти, – соврала она. Храп раздражал, но не по этой причине она хотела спать отдельно. Однако Джордж, как всегда, проявил феноменальное упрямство и отказался перебраться в другую комнату. Той ночью она с ужасом ждала его прихода, зная, что он мог воспринять ее объятие на кухне как «зеленый свет». Джордж залез в постель, и она отвернулась от него.

– Не беспокойся, – проговорил он холодно. – Я не собираюсь тебя трогать.

Джини ничего не ответила, но эта ночь стала поворотной в ее жизни.

* * *

– Я так больше не могу, – сказала она Рите на следующее утро, когда они отъезжали от ректория, направляясь в магазин за газетами и хлебом. Она словно прозрела и мыслила совершенно трезво, хотя всю ночь не сомкнула глаз.

– О чем ты, дорогая? Сбавь-ка скорость, дороги ужасные.

– Я не могу больше жить с Джорджем. Я ухожу.

Впервые в жизни Рита не знала, что сказать.

– Я люблю его, конечно, люблю. Люблю, как любят того, с кем был близок почти всю сознательную жизнь. Но я не люблю его. Не так, как должна любить жена. И я больше этого не вынесу… этот бутафорский брак.

– Какой бутафорский брак? О чем ты? Останови; нельзя обсуждать такие темы на этих дорогах – мы погибнем.

Джини засмеялась и услышала в собственном голосе истеричные нотки. Какое облегчение – наконец осознать это. Она остановилась возле ворот, ведущих к полю; грязь подмерзла за ночь и скрипела под колесами. Зимнее солнце заливало лобовое стекло. Она заглушила мотор и сидела молча, положив руки на руль.

– Джини, что произошло? Это ведь не из-за вчерашнего глупого разговора. Он напился, дорогая. Мы все говорим глупости, когда выпьем.

– Он сказал правду; он мне больше не нравится. – Она искоса посмотрела на подругу. – Не хочу больше жить с ним.

– Разве не все проходят через это, когда давно женаты? Билл регулярно надоедает мне.

– Он мне не надоел, я просто не хочу больше заниматься с ним любовью. Честно говоря, мне противно, он мне неинтересен, и мне надоели его постоянные попытки контролировать меня. Последнее время я радуюсь только тогда, когда уезжаю в Лондон.

Рита прищурилась.

– Рэй тут ни при чем, так ведь?

Джини вздохнула.

– Ты же знаешь, все кончено, Рита, дело во мне – понимаю, что похожа на зациклившуюся на себе гостью ток-шоу Опры Уинфри, но я должна уйти от него. Иначе я точно зарежу его в один прекрасный день, а он такого не заслужил.

– Но почему так внезапно? Я думала, у вас здесь жизнь наладилась.

– Я старалась, поверь мне. Но прошлой ночью я поняла, что Джордж, судя по его словам, прекрасно знает, как я несчастна и как мне не удается обманывать ни себя, ни его, и вдруг осознала, что игра окончена.

– Гм. Значит, ты не боишься состариться в одиночестве, лишиться надежной опоры? А как же Джордж, один в Сомерсете?

– Джордж переживет, он непотопляемый, я уже убедилась в этом. Ты сама говорила: он всегда получает то, чего хочет.

Рита покачала головой.

– Он хочет только тебя, дорогая. Ты сама знаешь.

– Не такой, какой я стала теперь. Он же не мазохист.

– Значит… значит, ты действительно сделаешь это?

Джини кивнула, спокойно и глубоко вдохнув холодный воздух.

– Ты меня удивила. – Рита разглядывала ее, словно видела впервые. – Ты вдруг стала такой уверенной, решительной.

– Так и есть, – ответила она, улыбаясь. Груз свалился с ее плеч; груз, как она теперь понимала, который пригибал ее к земле много, много лет.

– Бедный Джордж. Когда ты ему скажешь?

– Наверное, когда вы с Биллом уедете. – Предстоящий разговор не вызывал в ней страха, а только грусть.

– Ох… ну и выходные вы нам устроили. А я думала, что за городом скучно. Дорогая, я не могу сидеть с вами и изображать счастливую семью… этого уж точно не будет. Лучше я позвоню Биллу, пусть скажет Джорджу, что у его директора передозировка, и надо возвращаться.

– Трусиха, – Джини печально улыбнулась.

Всю дорогу обратно они ехали молча.

– Может, тебе подождать, пока Шанти не родит? – спросила Рита неожиданно.

Эйфория прошла. Джини задумалась обо всем, что предстоит сделать, сказать, прежде чем она получит свободу. О Шанти она не забыла, малыша ждали через несколько недель; не забыла и о том, как предательство Алекса вызвало преждевременные роды в прошлый раз. Но, хотя ее пугала необходимость причинять боль своей семье, то, как и когда состоится разговор, не имело теперь никакого значения.

– Ты права, я так и сделаю, конечно.