Читать книгу "Мастер Альба - Том Шервуд"

Генрих с коротким поклоном скользнул в комнату.

– Ну и если быть до конца откровенной, – проговорила, всё больше краснея, Адония, – то из еды мне тоже ничего не оставили… Как и денег…

– Жареная индейка вас устроит? – торопливо спросил Генрих, тоном заговорщицки-дружеским. – Хлеб, поджаренные колбаски и немножко вина?

– Ах, Генрих!! – воскликнула, прижав руки к груди, с выражением бесконечной признательности на лице, юная девушка, и глаза её наполнились (невыкатившимися, впрочем) слезами.

– Дорогая Адония! У вас тут так сыро и холодно, а у меня есть камин… Его затопят сейчас. Примите искреннюю помощь благородного человека – согласитесь перейти на полчаса ко мне в номер – и сможете и покушать и обогреться! Вы можете всецело мне доверять! Я родом из…

– Я верю вам! – горячо воскликнула девушка, на летучий крохотный миг прикоснувшись пальчиками к его руке. Она опять в смущении опустила глаза, потом вскинула их – и добавила: – Но можно ли сделать так, чтобы никто не увидел, что я пошла к вам?

– Всенепременно устроим! Вы подождёте минут десять – пятнадцать? Мой Джек растопит камин, и я ушлю его вниз, к лошадям. Потом я постучу в вашу дверь – два раза, вот так, – и пойду и раскрою свою, а вы снимете туфельки и быстро ко мне пробежите. Ручаюсь, это будет неслышно, незаметно и быстро! Итак?..

– Я вас жду! – Она подарила ему полный благодарности взгляд глаз детских, синих, покорных.

Нарочито, как опытный в жизненных делах человек, Генрих прислушался к тому, что происходило за дверью, важно кивнул – и выскользнул в коридор, торопливо прикрыв за собой дверь. Затем, насвистывая, прошёл к себе в номер.

– Джек, – сказал он, когда заплясал в камине огонь. – Иди спать вниз, к лошадям. Мне нужно побыть в одиночестве.

– Но, мистер Генрих… А если эти вернутся?

– Пустое. В трактире куча народу, и запоры надёжные. Я буду писать стихи, и мне требовательно одиночество. Ступай!

Он отломил у индейки ногу и крыло, добавил колбасок и бутылку вина, отдал всё это Джеку и выпроводил его за дверь. Дождавшись, когда звуки его шагов затихнут внизу, он прокрался к заветной двери и условленно стукнул. Затем быстро вернулся к себе и встал в проёме, глядя вдоль коридора. Всего пара секунд – и вот уже белая, шуршащая тканью фигурка летит, едва касаясь ножками пола, и вот пронеслась мимо, почти вплотную, мазнув лицо его тонким томительным запахом и прикосновеньем волос. Генрих, зажмурив на миг глаза от кольнувшей его странной сладкой истомы, затворил дверь и клацнул засовом.

– О нет! – воскликнула Адония вполголоса, вытягивая к нему руку. – Только не запирайте! Так мне будет спокойнее!

Генрих, торопливо кивая, вернул на место засов и отошёл от двери. Адония обернулась – и простонала:

– Камин! Тепло! Какое блаженство!

Она протянула Генриху туфельки, которые держала в руках, и, сев в плетёное лёгкое кресло, вытянула ноги к огню.

– Какое блаженство! – повторила она, повернув счастливое ясное личико к куртуазному покровителю. – Давайте немного здесь посидим, мистер Генрих, а кушать станем уж после!

Молодой дворянин, и почти офицер, стоял в отдалении, прижимал к груди, словно сокровище, пару туфель и едва не плакал от счастья.

– Мисс Адония, – проговорил он дрожащим голосом. – Если б вы знали, как вы прекрасны! Если б вы знали…

Вьюн привёл спутников к реке. Въехав в заросли, слезли с лошадей, привязали к деревьям.

– Отсюда – двести ярдов, – сообщил пролаза и двинулся бесшумным медленным шагом, показывая направление.

Прошли вдоль берега, скрываясь в зарослях. Скоро отчётливо потянуло дымком и послышались голоса.

“Здесь”.

Вышли, уже не скрываясь, на берег. Четверо морских ловцов рыбы повернули в их стороны лица, украшенные свежими синяками и ссадинами. Двое пришедших молча взмахнули руками – сильно, заученно. Свистнули метательные ножи. Двое моряков тяжело упали на истоптанный мокрый песок. Самый высокий из пришедших выпустил в ладонь прятавшийся в рукаве короткий боевой шестопёр, ударил одного из оставшихся моряков по колену. Тот охнул и сел. Его товарищ, очнувшись от секундного оцепенения, бросился бежать.

– Их-ха! – выдохнул Вьюн, радостно вскидываясь в погоню.

Двое его спутников даже не посмотрели в их сторону: были уверены, что догонит. Высокий склонился над лежащими, нанёс шестопёром несколько сильных ударов. Его спутник сбросил короткий плащ. Под ним оказалась затейливая кожаная портупея, в которой спереди были закреплены ножны и плоская сумочка, а сзади, на спине – две лопаты. Одна – лезвием вверх, закрывая левую лопатку, вторая – лезвием вниз, на правой почке. Достав умело подогнанный к телу инструмент, владелец портупеи бросил его на песок перед сидящим, держащимся за колено матросом. Тот, хорошо понимая происходящее, спокойно взглянул. Недлинные кленовые черенки – точёные на станке, с идеально прямыми волокнами древесины. Сами лезвия лопат – с синеватым отливом, острые, кованные из оружейной стали. “Сколько же может стоить такая лопата?”

– Бери одну, – сказал высокий, – и иди за мной.

– Вьюн возвращается, Филипп! – сообщил ему носитель лопат.

– Хорошо. Быстро догнал.

Приблизился Вьюн, толкая перед собой хромающего беглеца. Подал ему вторую лопату, повёл вслед за высоким.

– Вот здесь, – отмерил Филипп понятный каждому человеку прямоугольник. – Копайте.

Матросы принялись выкусывать клиновидными треугольными синими лезвиями комья земли с дёрном и отбрасывать в сторону. Потом пошёл пласт чёрной земли, потом – желтоватый суглинок.

– Братцы, – проговорил хриплым голосом один из копавших. – У нас кое-какие денежки есть. Может, договоримся?

В ответ – молчание, шаг, взмах – и новый удар по колену. Короткий вопль, стон.

– Копай.

Яма росла быстро. Оружейная сталь легко резала корни, как масло стёсывала с вертикальных боков ямы суглинок. Копавшие уже скрылись в яме, наверх вылетали лишь комья песка с мелкими камешками. Пошёл мокрый песок.

– Всё. Лопаты – наверх.

Копавшие послушно выбросили лопаты.

– Давай руку. Вылазь.

Вытянули из ямы двоих с бледными, измазанными землёй лицами матросов.

– Тащите сюда своих. Бросайте на дно.

Как только два тела, увлекая за собой струйки песка, свалились вниз, Филипп, пустив шестопёр по короткой дуге, пробил голову одному из бросавших. Третье тело отправилось вниз, а Филипп пошёл неторопливо вокруг ямы к стоявшему на коленях четвёртому матросу. Тот дрожал, опираясь растопыренными пальцами левой руки о мягкий песок. Правой – торопливо крестился. Встав за спиной, Филипп неторопливо примерился – и ударил.

– Всё, заваливайте.

Две посверкивающие лопаты принялись метать вниз только что поднятые оттуда пласты земли и песка. Засыпали яму, старательно затоптали, выровняли место. Оставшийся лишний песок разбросали по полянке, слепили круг в центре. Навалили сучьев в этот круг, принесли с берега углей и зажгли. Теперь здесь будет кострище. Кто догадается, что это – могила?