Читать книгу "Мистер Обязательность - Майк Гейл"

На табличке у входа в банкетный зал было написано: «Отель «Пирмонт» приветствует вас и приглашает на свадебную церемонию мистера и миссис Пола и Миены Амос-Милдфорд». Я зашел внутрь и огляделся в поисках Мэл. Поначалу ее нигде не было видно, но вскоре я заметил ее у крайнего столика в углу зала. Как раз в тот момент, когда я заметил ее, она подняла на меня глаза и улыбнулась.

Не дойдя каких-нибудь пятнадцати метров до столика, за которым она сидела (а также пятнадцати метров до предложения ей моих руки и сердца), я вынужден был остановиться. В эту минуту свидетель со стороны жениха постучал ложечкой по бокалу, призывая всех обратить на него внимание, после чего предложил всем собравшимся произнести поздравительные речи. Останавливаться ужасно не хотелось, но я прекрасно понимал, что если буду идти, то все обернутся в мою сторону. Поэтому я вынужден был присесть на первый попавшийся свободный стул и попытаться унять бешеное сердцебиение.

— А, это вы, молодой человек! — произнес рядом знакомый голос. Оглянувшись, я увидел Оранжевую старушку, сидящую за одним со мной столиком. В руке у нее был бокал с вином.

— А где ваш друг? — громко прошептала она.

— Снаружи, — ответил я. — Он не любит торжественных речей.

— Я их тоже терпеть не могу, — поделилась со мной наша старая знакомая. А затем добавила: — А вы знаете, что это уже четвертый бокал вина?

Затем она наклонилась ко мне так близко, что мы чуть носами не соприкоснулись, и произнесла все тем же громким шепотом:

— Вино-то, между прочим, классное! Вот только в голову сильно ударило.

Речь свидетеля со стороны жениха состояла в основном из воспоминаний о бывших подружках последнего, а также шуток о его физических способностях и привычках. Отцу Миены речь, однако, очень понравилась: мистер Амос все время смеялся и похлопывал Пола по спине. Речь жениха была еще бессмысленнее: он лишь твердил снова и снова о том, какая у него теперь замечательная семья. Закончил он свою речь тостом в честь «новой миссис Амос-Милдфорд», после чего все подняли бокалы и зааплодировали. Тут же появились официанты, они подливали в бокалы вино, а музыканты заиграли какой-то мотивчик, отдаленно напоминающий песенку Фрэнка Синатры «Ты стала частью меня». Пол с Миеной вышли в центр зала и начали кружиться в танце. Вся эта сцена носила явный оттенок светских вечеринок тридцатых годов. Впрочем, все это меня мало волновало. Гораздо важнее было то, что Мэл не спускала с меня глаз все то время, пока я был вынужден просиживать за столом со своей старушкой.

Наконец, воспользовавшись как прикрытием спинами фотографа и видеооператора, снимавших каждое движение жениха и невесты, я добежал до столика Мэл.

— Привет! — с улыбкой сказал я.

Выглядела она просто потрясающе. Изменив прическу на более короткую и обворожительно растрепанную, она смотрелась просто сногсшибательно, к тому же — очень сексуально.

— Привет, Даф! — сказала Мэл, привставая, чтобы обнять меня. — Как у тебя дела? Как Париж?

— Отлично, — соврал я. — А ты как? Как твои-то дела?

Я хотел спросить и о ребенке, но не хотел заводить разговор о нем в таком многолюдном месте.

— Все хорошо, — ответила Мэл. Затем она взглядом указала на свой живот и добавила:

— С ним тоже все в порядке. Не волнуйся.

Как всегда, Мэл угадывала мои мысли на расстоянии.

— Отлично.

Молчание.

— А разве Джули не здесь? Я, кажется, только что ее видел.

— Она выскользнула в туалет, — немного торопливо ответила Мэл.

По тому, как она теребила при этом свои волосы, было очевидно, что она говорит неправду. Мэл всегда так делала, когда врала. Впрочем, я расценил это как хороший знак: видимо, Джули специально ушла, чтобы дать нам с Мэл поговорить наедине.

— Что, отправилась обращать новые жертвы в живых мертвецов?

— Не надо, Даффи, — довольно жестко произнесла Мэл. — У Джули сейчас… короче говоря, ей сейчас непросто.

Что такое могло сломить Ее Величество Джули? Неужели в местном универсаме закончилась полента[68]? Или ее дайсоновский пылесос внезапно взорвался без предупреждения? А может быть — о, боже! — они с Марком узнали, что никогда не смогут себе позволить жилье в Ноттингхилле? Впрочем, я не стал веселиться за счет Джули во время ее отсутствия — врагов надо уважать.

— Что с ней? Надеюсь, ничего серьезного? — вполне искренне спросил я.

— Она просила не обсуждать это ни с кем, так что пока я не могу тебе ничего сказать.

Затем, слегка помедлив, она добавила:

— К тому же у меня самой есть новости, хотя они вряд ли тебе понравятся. Я собиралась сама тебе позвонить и рассказать, но раз уж ты здесь, то расскажу сейчас. Когда я сообщила своему начальству, что ухожу в декретный отпуск, из которого могу к ним и не вернуться, они сделали мне настолько выгодное предложение, что я не смогла отказаться.

— Отлично, я рад за тебя, — сказал я. — Если, конечно, ты именно этого и хочешь.

Мэл улыбнулась.

— Пожалуй… пока еще сама не знаю. Дело в том, что наша компания только что приобрела несколько радиостанций на севере страны, и я буду отвечать за реструктуризацию отделов продаж. Это лишь временный проект, месяца на три, не больше. Но если у меня все получится, то я попаду в топ-менеджмент, что сулит немалые перспективы в будущем.

— Все это звучит довольно круто. А проблема-то в чем?

— Всю рабочую неделю я буду находиться довольно далеко от Лондона, а на выходные прилетать домой.

Я уже начинал нервничать.

— Послушай, Мэл, не ходи ты вокруг да около. Где именно «на севере» ты будешь работать?

— В Глазго.

Я ничего не ответил. Я просто не мог ничего ответить. И вдруг откуда-то из подсознания выплыли спасительные слова:

— Не уезжай, — тихо попросил я.

— Что? — переспросила, не расслышав, Мэл.

— Не уезжай, — уже громче повторил я. — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Оставайся здесь и выходи за меня замуж. Мне так плохо без тебя. Я не знаю, что в тебе есть такое, чего нет ни в одной другой женщине, но я точно знаю одно — никто другой мне просто не нужен. Со времени нашей ссоры прошло почти четыре месяца, и я во многом изменился. Мне многое нужно объяснить тебе…

Я запнулся, подбирая правильные слова.

— Когда ты предложила нам пожениться, я отказался, потому что мне тогда не хватило веры в самого себя. Мне казалось тогда, что если я женюсь, то попаду в ловушку. Я тогда просто не понимал, что брак не является антонимом независимости. Когда ты разорвала нашу помолвку, ты, наверное, боялась, что я впоследствии буду сожалеть о том, что женился на тебе. Поверь мне, больше всего на свете я сожалею о том, что не женился на тебе. И еще о том, что мне никогда не вернуть то время, которое я упустил, расставшись с тобой. Мэл, клянусь тебе, дело не в ребенке. Я наконец понял, что преимуществ в браке больше, чем недостатков. Черт, я несу какую-то чушь. Я хотел сказать…