Читать книгу "Прекрасные тела - Лора Каннингем"

А по поводу официального праздника у Клер не было никаких сантиментов. Она думала: «О, День матери — очередной повод опустошить кошельки покупателей». И действительно, поздравительные открытки и сирень, розы и шоколад — целая индустрия, изобретенная для выражения любви, хотя настоящая любовь от календаря не зависит.

Но именно в тот день у цветочно-фруктового лотка жизнь Клер изменилась. В очереди перед ней стояла женщина маленького роста, с прямыми каштановыми волосами, симпатичная, но вроде бы ничем не примечательная. Зато на руках у этой женщины сидела совершенно необыкновенная малышка. Она посмотрела на Клер. Да-да, девочка действительно на нее посмотрела, причем каким-то невероятно осмысленным, взрослым взглядом. Она была умненькая, эта малышка. Вперив в Клер свои огромные голубые глаза, она словно бы спрашивала о чем-то важном: «Зачем? Почему?»

Но Клер могла бы забыть об этом странном ребенке, если бы не случилось то, что случилось. Маме девочки надо было уложить покупки в сумку, и она посадила малышку на прилавок. Клер первой заметила, что кроха вот-вот соскользнет, и бросилась к ней, не раздумывая, чисто рефлективно. К счастью, падение удалось предотвратить.

— О господи, — выдохнула женщина, — спасибо вам…

Должно быть, незнакомка догадалась о чувствах Клер по выражению лица: поймав младенца, Клер ощутила, что попалась сама. Благоухание волос, мягкость младенческой кожи, невероятная плотность этого маленького существа. Вес девочки ощущался как-то по-особому — она была тяжелой и легкой одновременно.

Впоследствии Клер вспомнила один старинный афоризм: «Ты не чувствуешь жажды, пока тебе не предложат воды». Вдохнув аромат младенца, она впервые испытала тягу к материнству.

— Хотите подержать ее? — спросила мать девочки.

Клер только кивнула. В ту минуту она прожила целую жизнь, полюбив это дитя. Да, она просто влюбилась в совершенно незнакомую малышку… Через мгновение Клер вернула ее матери, на прощание прикоснувшись губами к мягким как пух волосикам.

Интересно, связан ли этот случай с тем, что произошло чуть позже? Находилась ли все еще Клер под воздействием чар, когда вернулась к фруктовому лотку вечером того же дня?

А что если тот ребенок был современным Купидоном? «Вполне возможно», — сказала себе Клер. Быстрее крутя педали, она промчалась мимо «Райского сада». Кто знает, как происходят такие вещи? Возможно, это была чистая случайность. Тот вечер в корне изменил ее судьбу, и вот теперь, спустя всего семь месяцев, она ехала на бэби-шауэр (а это был именно бэби-шауэр, хотя подруги и заверяли ее, что это просто вечеринка).

Поначалу Клер была против такого праздника, но, уже направляясь к Джесси, почувствовала нетерпение. Без сомнения, подруги захотят знать все. Клер смаковала подробности той ночи, предвкушая, как будет рассказывать им о своем романе.

Должно быть, она улыбалась, потому что какой-то латиноамериканец, мимо которого она проезжала, крикнул ей:

— О, мамасита!

Он был от нее в восторге. Клер засмеялась, сильнее нажав на педали.

Удивительно, какие странные вещи могут поднять настроение… Так, вожделение местных латинос было для Клер постоянным источником бодрости духа и уверенности в себе. Мужики показывали пальцем на ее живот, улыбались и издавали чмокающие звуки. Она знала, что иных женщин это могло бы оскорбить, ведь латиносы просто раздевают глазами. Ее познаний в испанском хватило, чтобы понять их слова: каждый из них был бы не прочь с ней…

— Как же, как же, — со смехом пробормотала она, проносясь мимо на всех скоростях, — разбежались.

— Эй, красотка, — крикнул очередной латино.

Вроде бы на роль красотки Клер не годилась, но окружающим она казалась именно такой, потому что всегда была в хорошем настроении. И хотя, улыбаясь, она слегка обнажала десны и показывала щелку между передними зубами, ее улыбка была такой приятной и обезоруживающей, что ею восхищались все без исключения.

— Миллион долларов за такую улыбку, — услышала она очередной комплимент, уже сворачивая на Бутан-стрит.

Похвала исходила от обычного бродяги, неряшливого дядьки в старой шинели и рваных галошах. Обаяние Клер даже его не оставило равнодушным…

Этим вечером Клер была одета броско, если не сказать кричаще: яркие спортивные штаны, несколько свитеров, пестрый вязаный шарф и ядовито-розовый шлем с зеркалом заднего обзора. Выбившиеся из-под шлема рыжие волосы развевались на ветру, а Клер знай себе крутила педали старого горного велосипеда и напевала: «La donna е mobile…»

Улица была совершенно пуста, если не считать лимузина, припаркованного возле дома Джесси. Водитель дремал, уронив голову на грудь, но мотор работал — видимо, для тепла, так решила Клер. Кругом не было ни души, к тому же стоял такой мороз, что, казалось, велосипед можно просто прислонить к парковочному столбику — вряд ли сейчас найдется кто-нибудь, кто на него посягнет. Но Клер прожила в Нью-Йорке двадцать лет, а потому привычным движением сняла переднее колесо и цепью привязала велосипед к столбу, на котором висел знак «Стоянка запрещена».

Поездка приободрила Клер, но она решила слегка перевести дух, прежде чем войти в бывшую фабрику Франкенхаймера. Там, на последнем этаже, подруги с нетерпением ждали ее появления. Она не видела их очень долго — на то были причины, которые она сама от себя скрывала.

Клер вдруг захотелось сбежать, вернуться в «Тереза-хаус» — к птице, к музыке, к status quo последних шести месяцев. Иногда ей казалось, что беременность поглощает всю ее жизнь и для других занятий не остается ни времени, ни сил… Если бы можно было просто сидеть, наблюдать, как растет живот, прислушиваться к стуку сердца, чувствовать толчки и ждать появления младенца. Клер ощущала себя на удивление занятой, хотя со стороны могло показаться, что она ничего или почти ничего не делает.

Но уже стемнело, да и холод был такой, что проникал сквозь все ее свитера даже во время езды. И все-таки ветер приятно взбудоражил Клер — она приняла его вызов и смогла примчаться сюда. Она привыкла носить тяжести (рюкзак весом семьдесят пять фунтов был для нее нормой), так что живот не слишком ее тяготил. И все-таки ей, наверное, больше не стоило искушать судьбу: сохранять равновесие и вправду стало сложновато. Главное, что сегодня она своего добилась.

Биоритм Клер вошел в ночную фазу, и она почувствовала прилив сил. Ее щеки запылали. «Да, ночка была что надо. Эх, покажу я им сейчас!» — подумала Клер и вошла в дом.

А в квартире на двенадцатом этаже ее действительно ждали. Долго ждали. Клер прибыла в 19 часов 35 минут, то есть она опоздала больше чем на час. Как уже говорилось, она жила по собственному времени, по «международному времени Клер».

В тот момент Джесси как раз выпроваживала Марту. Подавая ей роскошное пальто-накидку, Джесси подумала: «Между прочим, только я одна заметила, что накидка сделана из шерсти антилопы оронго, а этот вид находится на грани исчезновения. Интересно, знает ли Марта, что производство таких накидок нелегально и что за ввоз этой шерсти в страну полагается штраф и тюремное заключение?» Джесси размышляла, говорить об этом Марте или нет, а сама держала накидку, помогая подруге просунуть руки в рукава.