Читать книгу "Правонарушители - Николай Якубенко"

Илья представил неведомого сына мужика, тварь, засевшую внутри него и ударил ребром ладони по другой своей руке — как бы разрубая неведомую гадину напополам. После этого прислушался к своим ощущениям.

Вроде, что-то произошло. А может, и нет.

Но мужик дернулся сильно и чуть за борт не упал — значит, что-то произошло.

— Готово! — как всегда после «изменения», Илья чувствовал странную отрешенность и легкую слабость во всем теле.

Странный мужик не ответил. Вместо этого он, не попрощавшись, переполз через борт баржи, громко плюхнулся о воду, и поплыл к берегу. Возвращался он совсем не так бодро, как плыл к барже.

Илья присел на палубу, оперся о борт баржи и закрыл глаза.

Его захлестнуло чувство удовлетворенности — дело сделано. Тревога, впервые за несколько последних дней, отступила. Вместо этого на Илью навалилось спокойствие. Глобальное, вселенское спокойствие.

Несколько минут прошли в полной тишине. Илья наслаждался ею.

Тишина. Звезды. Небо. Пролетающие в небе спутники — он словно видел их своими собственными глазами. И тьма. Бесконечная тьма открытого космоса.

— «Как же много ее вокруг!», — до этого момента Илья никогда не обращал внимание на темноту. Сейчас он с головой окунулся в нее. Укрылся ею от всего вокруг — от странного мужика и его подельников, чуть не застреливших его, от лагеря неподалеку, поселка, берега, моря — даже от самого себя! Только неизменная на протяжении миллиардов лет тьма вокруг. И ничего больше. Блаженство.

— Слыш чувак? Ты спишь что ли?

— Неее, не спит, собака бешеная. Притворяется.

Илья не верил своим глазам. Рядом с ним стояла парочка «преподавателей» из того дурацкого сна, где эльф сидел на скамейке рядом с гномом.

— «Третьего не хватает!», — Илья вспомнил, что был еще и третий — толстенький и маленький «колдун». Именно он обнаружил его во время того сна.

Илья осмотрелся и почти сразу увидел метрах в десяти от себя небольшого и упитанного мужчину в странной мантии, пристально вглядывающегося в море.

— «Я всего лишь сплю! Напился, наверное, сильно, раз такие сны дурацкие снятся», — подумал Илья и успокоился.

— Слышь, урод — кончай придуриваться. Не спишь ты. Сейчас тебя бить будем, понял?

Один из «преподавателей» подошел к Илье почти вплотную — это был худощавый парень примерно того же возраста, что и сам Илья. Он определил это скорее по голосу, чем по внешности — в скупом лунном свете окружающие его люди походили на тени.

— Ты хоть знаешь, что натворил? Весь героин на территории Ростовской области ты превратил в детскую присыпку! Обалдеть! И еще что-то сделал, мы пока не разобрались. Ветал, давай ему яйца отрежем?

— Все, сучара, походил ты на свете белом и хватит, — тот, которого назвали Веталом, ткнул Илью носком ботинка и неприятно ухмыльнулся.

— Время твоего пребывания в мире Земля подошло к концу. Ты не должен быть здесь. Агрис, перемещение готово?

Толстенький в ответ на это сказал что-то не по-русски. И не по-английски. Вообще неизвестный был для Ильи язык.

— Илья, ты не должен был этого делать. Понимаешь? Слишком сильное вмешательство. Нужно было тебя раньше забирать… — задумчиво сказал Виталик и дал знак Агрису.

Длинный начал было снова говорить что-то оскорбительное, когда окружающий мир взорвался перед Ильей. Он сжал глаза, но это не помогло — мир взорвался у него в голове и мириадами звезд стал проноситься прямо через него. В какой-то момент он выпал из реальности.

Заключение

Больше Илью никто не видел. Ни в лагере, ни в городе. Никто, никогда и нигде. Наверное, это было правильно. Он был лишним здесь. Но благодаря ему многие узнали, что чудеса есть, что они на самом деле происходят — если этого сильно захотеть. Если начать верить в них.

Только через полтора года ожидания родители Ильи смирись с тем, что их сын поехал не в командировку, а на очередное «мероприятие» и уже никогда не вернется с него. Что его больше не будет.

Теперь Михаил Афанасьевич часто проводил время с семьей на даче. У него даже появилось хобби!

Охота? Нет. Рыбалка? Еще раз нет. Чем может увлекаться генерал-лейтенант ФСБ в отставке? Машины, недвижимость, оружие? Нет. Все не то.

Михаил Афанасьевич начал писать картины. Работал он много, продуктивно, и с большим удовольствием — вот только свои картины он никому не показывал. Только дочке. Но она была совсем маленькая, и все папины художества были для нее одинаково красивые.

Чердак его дачи постепенно заполнялся аккуратными ящиками с картинами. К удивлению домочадцев, Михаил Афанасьевич не только никому их не показывал, но даже ящики с ними закрывал на замки и опечатывал, словно это были секретные документы. С каждым днем их становилось все больше и больше. Никто не мог понять, что происходит.

Вот и сейчас семейство Михаила Афанасьевича с его друзьями ударными темпами поглощало шашлык, коньяк и салаты. Сам он в разгар веселья ушел с мольбертом на берег реки — метрах в ста от веранды, где все сидели, и взялся за кисти. Компанию ему составляла только дочурка — Машенька.

— Класиво!!! — Машенька захлопала в ладоши и начала подпрыгивать на месте, когда увидела на холсте очертания берега, заросшего пальмами и какими-то странными деревьями. Еще ей очень нравилось море, человек в море и то, как все это появлялось на холсте.

Словно по мановению волшебной палочки — раз, и показалась пальма. Еще секунда, и очередная волна разбилась о прибрежный песок.

Михаил Афанасьевич, одетый в просторный халат и мягкие домашние тапочки, внимательно присмотрелся к картине и неуловимым движением руки переместил небольшую точку в нескольких километрах от берега прямо к линии прибоя. Это оказался молодой человек. Как такое возможно, ни Машенька, ни даже Михаил Афанасьевич — не знали. Даже не думали об этом.

— Папа, ты всегда людей рисуешь! Да!

— Да доча. Я рисую молодых, интересных людей. Людей, которые еще не успели стать серыми. Людей, которые мечтают.

Михаил Афанасьевич внимательно присмотрелся к молодому человеку на картине. После этого он смешал желтую краску с оранжевой, взял получившуюся смесь на кончик кисти и добавил ее к изображению парня.

Вместо того, чтобы растечься оранжевой кляксой по холсту, изображение, словно губка, впитало эти краски, и вокруг фигуры появилось едва заметное свечение.

Рауль лежал на животе. Сил для того, чтобы перевернуться у него уже не осталось.

Рауль был прекрасным пловцом. Сильным и опытным. Но самонадеянным. На спор он взялся переплыть с острова Пальмос на соседний остров — Гальваго. Кто же знал, что между ними проходит настолько сильное течение!?

Рауля снесло направо, после этого стало уносить в открытый океан. Что он мог поделать с этим? Многое. Все, на что было способно его молодое, сильное тело, было отдано борьбе со стихией. Рауль был опытным пловцом, и в какой-то момент понял, что обречен навсегда остаться в океане. Слиться с этой стихией.