Читать книгу "Речная нимфа - Элейн Кроуфорд"

Пирс провел вдоль полной нижней губы, и она приоткрылась еще больше. Он начал наклоняться…

— Эй, Кингстон!

Вздрогнув от неожиданности, Пирс повернулся. Бывают же олухи, которых приносит в самое неподходящее время!

— Мы все еще ждем. Помнится, вы сказали, что уходите на минутку.

— Подождите еще.

— Ну уж нет!

Пирс проклял ту минуту, когда сел играть в покер с этим человеком и его приятелями. Деревенщина со стрижкой «под горшок», руками-лопатами и косолапой походкой. Тем не менее он хватко держался за свой револьвер в откинутой кобуре.

— Мистер, шутки в сторону! Я проиграл вам кучу денег, и вы обещали, что дадите мне шанс отыграться.

— Мистер Кингстон, — вмешалась Ласточка с едкой иронией, — следует держать слово. Возвращайтесь к стрижке овец.

Пирс следил за ней, пока она не скрылась из виду, переживая свое поражение. Нечего было и мечтать о будущем с этой девушкой. Если она не могла принять даже того, что он вынужден зарабатывать на жизнь азартными играми, то страшно представить ее реакцию на темные секреты в его происхождении. Она рвалась в Луизиану, а он бежал оттуда. У них не было ничего общего. Они не могли построить совместную жизнь.

Совместную жизнь? Он что же, потерял рассудок? Он собирался отослать эту мошенницу к отцу сразу после рождения ребенка — и дело с концом. Пирс чувствовал себя смертельно уставшим от упорных попыток Ласточки выставить его негодяем. Если бы она только знала, что его уже унизили и оскорбили на десять жизней вперед, то скорее всего пожалела бы.

— Ну так что? Идете вы или нет?

— Приду, но позже. Мне надо разобраться с вещами поважнее, и притом раз и навсегда.

Глава 20

Дверь была такой узкой, что кринолин застрял. Жоржетта и не подумала поправить его — наоборот, она гневно рванула подол в надежде, что тот порвется и тем самым одно из дорогих платьев, купленных на деньги мужа, будет испорчено. Увы, ткань выдержала.

В каюте она первым делом с раздражением начала расстегивать пуговки на спине. Ее мысли при этом тоже были резкими и гневными.

И она еще переживала, что этот человек не желает обращаться с ней, как с женой, как с матерью своего ребенка — то есть с должным уважением! Он не желает принимать в расчет чувства других, иначе совесть не позволила бы ему наживаться на их слабостях!

Изгибаясь, чтобы добраться до недоступных пуговок, Жоржетта ненароком глянула на полку — и тотчас уловила аромат еды. В простой миске было тушеное мясо с овощами, рядом лежал ломоть хлеба и стоял стакан холодного молока. Только теперь Жоржетта поняла, что проголодалась, до этого она и не думала о еде.

Зато Пирс подумал.

Ну как тут сердиться и дальше? Ведь в конечном счете он всегда предугадывал ее желания еще до того, как они были высказаны. Правда, не все. Например, он не желал ее прощать. Он жалел ее, но не понимал. И уж точно не любил. Если бы любил, то охотно согласился бы продолжать поиски ее отца.

Жоржетта вздохнула, подошла к столу и взяла ломоть хлеба. В этот момент дверь с треском распахнулась. Она выронила хлеб и в страхе повернулась.

Это был не один из старательской братии, это был Пирс. Но глаза его так яростно сверкали, что Жоржетта испугалась еще больше.

— Я пришел выяснить наши отношения раз и навсегда! — заявил он, громко захлопнул дверь и начал приближаться. — С меня довольно этой мешанины из лжи и оскорблений!

Вид его вблизи был страшен, и девушка непроизвольно отшатнулась, прижавшись к стене. В два шага он подошел вплотную и угрожающе навис над ней:

— Ты никогда не видела меня за картами, так какого черта ты постоянно пытаешься выставить меня шулером?

Что ж, это был хороший вопрос. В глубине души Жоржетта знала, что не права, но врожденное упрямство не позволило признаться в этом.

— Вывод напрашивается сам собой! — с вызовом ответила она. — Если бы ты играл честно, то проигрывал бы хоть иногда. Или ты продал душу дьяволу за удачу?

— Проигрывает тот, кто плохо играет, — отрезал Пирс, — а я отличный игрок! Что до того, что я продал душу, будь это так, все было бы при мне — и лошадь, и такая Ласточка, какую я выдумал.

— Значит, ты не продавал душу? В таком случае ты должен был бы проиграться хоть раз. Я что-то о таком не слыхала!

Жоржетта пренебрежительно повела плечами, и почти расстегнутое платье едва не соскользнуло. Она успела вовремя подхватить его. Это было сделано ненамеренно, но удачно отвлекло внимание Пирса. Когда он заговорил снова, тон его был гораздо спокойнее:

— Ты наверняка шарила в моих вещах раз десять. Видела ты среди них крапленые карты или что-нибудь подобное? Или, по-твоему, я повсюду хожу с полными рукавами карт, просто на всякий случай?

— Не знаю, как именно, но ты жульничаешь!

— Это мне ни к чему. Я играю всю сознательную жизнь и просто успел набить руку. Когда я играю, я помню все сделанные ходы и могу предугадать те, что будут сделаны. К тому же другие обычно пьют за игрой, а я никогда.

— В таком случае ты пользуешься слабостями других! Поощряешь их к выпивке, чтобы потом с легкостью обобрать. Короче говоря, я больше не чувствую себя виноватой перед тобой. Мы одного поля ягоды, и хватит попрекать меня маскарадом!

Жоржетта наклонилась подобрать с пола хлеб, а когда выпрямилась, встретила ироничный взгляд Пирса.

— Значит, до сих пор ты стыдилась? Верится с трудом. У дочери Луи Пакуина не может быть совести.

— Не смей так говорить о папе! — крикнула девушка, размахивая ломтем хлеба перед его лицом. — Не тебе судить его! И вот что я тебе скажу, Пирс Кингстон: я собираюсь вернуться…

— Забудь об этом! Я не позволю тебе, беременной моим ребенком, вернуться в этот Богом проклятый штат!

— Богом проклятый штат? Это ты о Луизиане? Значит, ты не гонишься за Блэквеллом, а бежишь от чего-то, что мешает тебе вернуться в Новый Орлеан? Ага! Я по глазам вижу, что угадала!

— Ты всегда видишь по моим глазам то, что можно использовать против меня. Да что с тобой говорить! Мы никогда не поймем друг друга, для этого я недостаточный лгун и интриган.

Он вдруг отвернулся, уселся на двойную койку — единственную койку в каюте — и начал разуваться.

— Что это ты делаешь? Собираешься раздеться? У меня на глазах?

— Как будто такого не случалось, — насмешливо произнес Пирс и добавил с сарказмом: — Жорж, мой мальчик!

— Я всегда отворачивалась!

Жесткая линия его рта смягчилась, потом губы сложились в усмешку.

— Ну, разумеется!

Он сбросил один ботинок и взялся за другой. Жоржетта поспешно застегнула верхнюю пуговку на спине и сделала шаг к двери.