Читать книгу "Удар иглы - Илья Стальнов"

Мы сидели, неторопливо болтая обо всем и ни о чем. Я про себя поражался своей легкомысленности. Специфика работы накладывает определенный отпечаток на весь образ жизни. Сотрудникам МВД, особенно оперативных служб, рекомендуется избегать лишних знакомств, ограничить круг общения. А я пригласил домой женщину, которую видел всего два раза и о которой почти ничего не знал. Но я почему-то испытывал к Але доверие, хотя в жизни привык мало кому доверять.

– Мне было пятнадцать лет, когда родители переехали сюда, – вдруг погрустнела Аля. – Отца назначили директором строительного управления. Помню, как мне не хотелось жить здесь. Я плакала. Пару месяцев ходила как в воду опущенная. Мне здесь сразу не понравилось.

– Тмутаракань, конечно. Тут с вами трудно не согласиться.

– Дело не в этом. Мы жили раньше в еще худшей дыре. У меня не было друзей и подруг, разлука с которыми сильно меня огорчила. Просто… просто я сразу почувствовала: тут что-то не в порядке.

– Что вы имеете в виду?

– Вам никогда не приходило в голову, что здесь живет мутная ЗЛОБА.

– Вы читаете мои мысли. Живет. Злоба. Мутная. Кому как не мне знать это. Столько самой различной сволочи, сколько здесь, мало где встретишь. Чего греха таить, мне здесь не нравится. Не прикипел я душой к местным просторам.

– Да нет, я не о том. Мне иногда кажется, что под боком существует какая-то черная, возможно, осмысленная СИЛА. Именно она наполняет людей ненавистью, собирает обильную кровавую жатву.

– Какой слог, Аля. Он вызывает невольное уважение.

– Напрасно смеетесь, – поджала губки Аля.

– Да не смеюсь я. По-моему, вы все усложняете. «Тень сатаны лежит на этом краю»… Все гораздо проще. Я не знаю, что такое вселенское зло. Зато я знаю, что такое зло в конкретном человеке. Я знаю, что это такое – тупые, опухшие от пьянства, позабывавшие все на свете подонки, для которых что кровь, что водица… Знаю, что такое дети алкашей-родителей, не видящие белого света, с младых лет готовые порвать горло кому угодно. Я знаю, что такое наркоши, способные на все, ради частички своего больного, ублюдочного счастья. Знаю, что такое бес жадности, вынуждающий людей забывать все Христовы заповеди.

– Частности. Все действительно сложнее. И страшнее…

– Я не философ, я – сыщик. Я привык к частностям. И привык бороться с ними… Виктор Козлов, старший зоотехник совхоза, имел привычку отлавливать в лесу детей, насиловать, а потом еще живых палить в костре. Можно что угодно говорить о высоких материях борьбы добра со злом. Но все элементарно. Просто он был генетический отброс, ошибка природы, человек с мутным сознанием, извращенной сексуальностью. Зверь… Ключник – четыре судимости за злостное хулиганство и причинение тяжких телесных повреждений. Наконец, зарубил топором пятерых собутыльников – обиделся, что недолили ему «красненького». Тоже мразь и выродок. Он таким родился, и никакие космические силы тут ни при чем. А Сулейман – боевик, один из главных наемных убийц московских чеченских бригад. Не слышала о таком?

– Нет.

– На нем было около пятидесяти убийств. Эдакий «терминатор», человек необычайной физической силы, когда его взяли под Москвой, умудрился выбить дверь в СИЗО, «отключить» конвоиров и сбежать. Один из корешей пригласил его на свадьбу. Сулейману приглянулась невеста, недолго думая, изнасиловал ее почти на глазах у супруга, а потом убил его, выколов ножом глаза, чуть ли не отрезав голову. В прошлом году прошла информация, что он скрывается в одном из домов в поселке Пречистый. Ему было от кого скрываться. Он числился в федеральном розыске. Кроме того, минимум пять московских бандгруппировок искали его, чтобы выпустить кишки. Нас он встретил огнем из автомата. А когда наш командир спецназа Семеныч поднимал пистолет, чтобы всадить ему пулю в лоб, эта скотина ползала на брюхе и целовала землю, прося пощады. Не дождался… Сулейман был просто животным. Подлой гиеной…, Все очень просто, Аля. В мире есть подонки, не имеющие права называться людьми, а есть обычные люди, которым эти твари мешают жить. Все остальное – пустые фантазии.

– Есть абсолютное добро и зло.

– Ну да. «Черное и белое, Свет и Тьма». Вот читаю старинную рукопись. Она полна этими рассуждениями. Нет, Аля, добро и зло всего лишь противоречия внутри каждого из нас. Или человек способен жить среди себе подобных и относиться к ним как к себе самому, хотя бы стремиться к этому и жить по установленным правилам, или не способен, и ему нравится нарушать эти правила. Чем более серьезные правила он нарушает, чем более разрушительным страстям предается, тем больше в нем зла. Все очень просто.

– «Все очень просто, сказка – обман», как пел Макаревич.

– Согласен.

– А я не согласна. Вам не кажется, что добро и зло существуют вне зависимости от каждого индивидуума, вне его? Что они являются отдельными могущественными, может, и разумными силами и стремятся увлечь не только человека, но и целые народы, может, все человечество? Иногда зло прорывает все преграды и плотины. Оно увлекает за собой людей, как увлекает цунами песчинки. Гитлер, Пол Пот. Две мировые войны. Это только, заметьте, двадцатый век. В движении человеческих масс, сплоченных единой черной силой, всегда было что-то мистическое. Вторжение мирового хаоса.

– Понятно. Черти воду мутят.

– А что, и мутят.

– И черти… Бог с ними, со всеми.

– Послушайте, а что за рукопись, о которой вы мне говорили?

– По случаю досталась.

– Дадите посмотреть?

– Пожалуйста. – Я протянул ей папку.

Аля углубилась в чтение. Читала она быстро, перелистывала одну страницу за другой. Я задал ей несколько вопросов по поводу прочитанного и убедился, что она ничего не упускает и все запоминает. Наконец, она пододвинула ко мне папку, чем очень меня порадовала. Мне уже начинала надоедать эта изба-читальня.

– Ну как?

– Очень интересно… И очень важно.

– Для кого важно?

– Возможно, что для вас… и для меня… Виктор, неужели вы ничего не чувствуете?

– Почему же ничего? Я чувствую, что у вас ладный и модный костюм, новая прическа, приятные духи. И что вообще вы мне нравитесь.

– Расскажите, пожалуйста, что с вами произошло после автокатастрофы? – произнесла она строгим и требовательным тоном. – Если, конечно, это не военная тайна.

– Да вроде нет.

Что-то меня озадачило в ее голосе. И я выложил ей все. И об убийстве, и об убийце, и о происшествии в Морге. Естественно, по возможности окрасив все в легкие цинично-ироничные тона, – иначе получилось бы трагическое повествование в стиле Хичкока.

– Что вы, Аля, скажете по поводу этой печальной истории? – улыбнулся я.

– Тот патологоанатом сказал вам, что в нашу жизнь ворвался потусторонний мир. Он всегда рядом с нами, но обычно его присутствие ненавязчиво и незаметно, так что многие люди до самой смерти не верят в его существование.