Читать книгу "Тест на любовь - Вера Копейко"

Андрей слышан в настроении и словах Иржи Грубова отголоски постоянного спора. Вероятнее всего, этот спор он ведет с собой уже многие годы. И кажется, этому спору придет конец. Кажется, после всех споров в его душе наступит согласие… И он, кажется, догадывается, что поможет этой внутренней гармонии…

— Еще сотни лет назад на Востоке описаны целебные свойства конопли, разработаны рекомендации ее целебного применения. Но у нас до сих пор попробуй скажи доброе слово о конопле, гашише или марихуане — такой поднимется крик! Общественность ринется в атаку — пропаганда наркомании, ведущей к нравственной деградации общества!

— Еще кофе? — спросил Андрей.

— А? Что? — Похоже, Иржи, произнося монолог, забыл, перед кем он его произносит. Потом, осознав, что перед ним сидит Андрей Широков, быстро застегнулся на все пуговицы. — Нет, благодарю вас, коллега. Достаточно. С меня всего достаточно.

После этого разговора сомнений у Андрея оставалось все меньше.

Для того чтобы понять другого, Андрей всегда пытался встать на место этого другого.

Итак, если отталкиваться от страсти Иржи Грубова как доктора, одержимого одной определенной идеей, необходимо допустить, что к этой идее он будет идти через все — через завалы, препятствия. Чем ближе он будет подходить к желанной цели, тем более размытыми станут границы дозволенного. Вот она, сияющая вершина, он видит только ее, не важно, кто и что стоит перед ним, если это мешает дотянуться…

После того как он побывал у Митрича и увидел странный предмет, над которым тот трудился, Андрей взялся за учебники анатомии. Он нашел то, что увидел у Митрича. Сказать, что Андрей Широков был потрясен? Нет, скорее удовлетворен. Собой. Он решил задачу, а это всегда приятно.

Итак, сходилось многое. Как здорово придумано, поражался он. Как виртуозно все выстроено!

Но чем больше он думал, тем больше удивлялся — изящество и жестокость замысла не мужские. Нет. Андрей, знавший психологию мужчин, знал и другое — для них есть некоторые запреты, существующие от природы.

Да, здесь видна женская хитрость и беспредельность женского ума, оторвавшегося от своей собственной природы. Он знал, женщина, пошедшая ва-банк ради чего-то, страшнее мужчины. Но это случается редко.

Ему вспомнились странные глаза Ирмы — бездонность, сравнимая разве что с потусторонностью. В этом взгляде нет границ, пределов, страха. Она придумала это. Она руководила всем. Внезапно Андрею стало страшно за Иржи.

Нет, речь не о мужской солидарности. Опасение за человека более слабого, оказавшегося во власти сильного и не отдающего себе в том отчета. Да, тот самый случай, когда тобой руководят, а ты и не подозреваешь. Типичная мужская ошибка. Потом Андрей попытался поставить себя на место Ирмы. О, это бездна. Хватит ли у него фантазии, чтобы определить глубину этой бездны?

А зачем ему этим заниматься? Это не его дело. Он знает, что ему надо.

— Ирма, — окликнул Андрей, — нам необходимо поговорить.

Ирма вскинула голову и вопросительно посмотрела на Андрея. Потом кивнула:

— Честно говоря, я ждала такого предложения.

— Ну и как? Где мы это сделаем?

— Там, где мы с тобой так хорошо провели время. — Ирма усмехнулась. — Но учти, ничего больше не будет.

— Я понимаю. Я ничего и не предлагаю. Я просто хочу с тобой поговорить там, где нас с тобой никто не знает.

Ирма немного подумала и сказала:

— Хорошо. Я знаю такое место. Это не в самом Брно. По дороге. Тоже старинный замок, там остановимся. Кстати, ты, кажется, большой любитель оружия? Мы погуляем с тобой по залам. А после сядем в укромном уголке и поговорим.

— Сейчас, Ирма, не до прогулок.

Они встретились через час. Ирма села в машину. Машина была новая, сверкающая, она очень шла Ирме. Она вела ее так же лихо, как и раньше. Вообще, что бы Ирма ни делала, она отдавалась занятию целиком.

По дороге они молчали. Андрей смотрел по сторонам. Все те же ухоженные домики. Замок оказался на полпути к Брно, с пустынным садом, с тенистыми скамейками. Они прошли по залам, изображая путешествующую пару. Со стороны они прекрасно смотрелись.

Они сели под развесистым дубом, Ирма повернулась к нему. Глаза ее были бездонными.

— Ирма, вам с Иржи надо уезжать, причем как можно скорее.

— О чем ты говоришь? Куда? — Пушистые ресницы хлопали по щекам.

— Ирма, давай не будем играть в прятки. Я знаю все. К сожалению, знаю не только я, но и еще кое-кто догадывается. Эти кое-кто вот-вот дотянутся до вас.

Ирма стиснула зубы.

— Откуда ты знаешь?

— Давай не будем отвлекаться от главного. Собирайте вещи и улетайте из Праги. Из страны.

— Почему ты так беспокоишься за нас?

— По одной простой причине. У меня есть личный интерес.

— И что ты хочешь?

— Ничего особенного. Только одного. Чтобы ты вывела Ольгу из игры навсегда. Чтобы она ни от чего не страдала. Я не буду тебе говорить о деталях, но Ольга должна остаться в стороне от всего. Что бы ни случилось с тобой. Ты поняла? Если не согласишься, то вы с Иржи не уедете отсюда.

, Ирма развернула плечи и выпрямила спину.

— А почему ты так заинтересован в Ольге?

— Это не твое дело, Ирма. Она слегка обмякла и сказала:

— Ты знаешь, Андрей, я люблю Ольгу. Я бы так хотела, чтобы она была всегда при мне. Но я понимаю и другое, поскольку я ее люблю. Она не сможет прожить без своего Славы. Я сама хотела ее отпустить. Но она слишком умная и слишком нужна мне, поэтому я отпускать ее не собиралась. — Она вздохнула и на секунду закрыла глаза. — Любя ее, я могла бы сделать для нее много хорошего. Она этого заслуживает. Я слишком хорошо ее знаю и давно.

— Да, Ирма. Но что хорошо для тебя, не слишком здорово для нее. Я знаю, что она любит Славу, и знаю другое: Слава любит ее. Так почему не помочь им соединиться?

— Я все поняла, — сказала Ирма. — Я это сделаю. Они медленно прошлись по парку. Потом сели в машину.

— Ну что ж, прощай, Андрей. Кажется, мы прошли по кругу и вернулись в исходную точку.

— Так всегда и бывает, — сказал он.

— Я собираю вещи.

26

— Алло? Саша? Привет, это Ольга. А где жена? — веселым голосом спросила Ольга.

На другом конце провода сначала была тишина, потом раздалось всхлипывание.

— Ее нет.

— А когда будет?

— Не скоро.

— То есть?

— То и есть. Таня в реанимации. Все очень плохо…

В трубке послышались гудки. Ольга продолжала держать ее возле уха, не понимая — что значит в реанимации? Почему?