Читать книгу "Поцелуй ночи - Ярослава Лазарева"

Я схватила телефон и набрала номер вызова такси. Грег молча за мной наблюдал.

— Хорошо, я жду, — сказала я диспетчеру и положила трубку.

— Лада, не думаю, что Атанас хочет причинить вред Ренате или мне. Он решил дать ей немного радужной крови, чтобы она забылась.

Он и раньше предлагал ей, но она всегда отказывалась.

— И ты отказывался? — сурово спросила я.

— Конечно! — улыбнулся он. — Ты забываешь, что мы не люди. Объясняешь наши поступки с позиции человека, но это неправильно. Мы жестче и холоднее. Внутри нас вечный, не тающий лед. Пойми, если мы чего-то не хотим делать, нас не заставить никакими силами. Это вы слабы, легко идете на компромиссы, вами легко манипулировать. У нас же все по-другому. Если Рената захочет, то примет подарок Атанаса, если нет, отправит донора восвояси. И Атанас не будет возражать.

— Все равно я не могу спокойно сидеть тут, зная, что Атанас подсадил ее на эту вашу радужную дрянь! Я должна что-то делать! Пойми, мне ее и так безумно жаль из-за трагедии с Гансом! Она мне… не чужая!

Сказав это, я замолчала. Это была правда. Не могу сказать, что она мне очень нравилась, но, полюбив вампира, я поневоле оказалась втянутой и в истории, связанные с его семьей. Это было неизбежно.

— Ладно, — после паузы согласился Грег. — Если хочешь, поедем. Для твоего же успокоения. Но ничего страшного не происходит, уверяю тебя!

«Конечно, ведь ты все видишь на расстоянии, — мелькнула мысль. — Сказать ты можешь все, что угодно. Беда в том, что я уже не всегда тебе верю».

Грег посмотрел мне в глаза, его брови нахмурились, но он промолчал.

Такси приехало через полчаса. Грег держал меня за руку, мы всю дорогу молчали. Было почти два часа ночи, но я жутко перевозбудилась и спать совершенно не хотела. Ситуация казалась мне чудовищной, и меня бесило спокойствие Грега.

Дверь в квартиру Ренаты оказалась открытой. Я быстро вошла и двинулась в гостиную. Ренаты там не было. Грег шел за мной.

— Она в будуаре, — сказал он, нахмурился и ускорил шаг.

Я испугалась. Открыв дверь в будуар, мы замерли. Донор лежал на полу, его глаза закатились, лицо искривила судорога. Он выглядел мертвым. Рената яростно била ногой извивающуюся шипящую гадюку. Наконец та затихла. Рената выпрямилась и злобно на нас посмотрела.

— Явились! — констатировала она. — Я тут ни при чем! Ганс его укусил. Я не уследила.

Она подошла к парню и пошевелила его ногой.

— Мертв, — сказала она и поморщилась.

— Габонская гадюка одна из самых ядовитых змей на земле, — тихо произнес Грег. — Где Атанас?

Рената пожала плечами. Потом склонилась над парнем и проверила его пульс.

— Мертв, — сказал Грег. — Неужели ты не чувствуешь?

— На всякий случай проверила, — ответила она и села на диван. — Надо бы их убрать отсюда.

— Хорошо, — согласился Грег. — Я увезу подальше и труп и гадюку. Думаю, проблем с милицией не будет.

— Да кому он нужен? — усмехнулась Рената. — Он же конченый наркоман, давно на героине.

Грег вышел, но быстро вернулся с большим мусорным мешком.

Когда он закрыл за собой дверь, я подошла к Ренате, продолжавшей сидеть на диване в напряженной позе.

— Все к лучшему, — сказала я первое, что пришло в голову. — Надеюсь, ты не попробовала?

— Грег тебе все доложил, — пробормотала она. — Неправильно настолько посвящать тебя в семейные тайны. Ты и так слишком много знаешь!

— Я сама попросила его все мне рассказать. Я вам не чужая!

— И это ты настояла, чтобы сюда приехать! — задумчиво произнесла Рената. — Забыла, что такое благодарность, много веков ее ни к кому не испытывала. Но сейчас что-то внутри шевелится, какое-то тепло. И это не совсем приятно, надо отметить.

— Я понимаю, что Атанас по-своему о вас заботится, — сказала я. — Но, на мой взгляд, можно обойтись и без наркотиков.

— Тут ты права! — улыбнулась Рената. — Знаешь, я прислушалась к твоему совету. Пошли!

Она встала и вышла. Я, недоумевая, отправилась следом. Рената привела меня в мастерскую, и я вздохнула с облегчением, увидев на мольберте большой холст. Рената уже наложила фон темно-синего, вечернего неба, прорисовала очертания теряющегося в сумерках парка. На переднем плане под цветущим кустом жасмина она наметила скамью.

— Никогда не демонстрирую незаконченные вещи, — сказала Рената, отступая от мольберта и не сводя с него глаз. — Показываю тебе, только чтобы успокоить. Видишь, Лада, я снова почувствовала вкус к живописи, и можешь быть уверена, скоро приду в норму.

— Я очень рада! — взволнованно воскликнула я. — Что это будет за сюжет?

— Замечательный! И вы все очень удивитесь, когда увидите, — загадочно произнесла она.

— Надеюсь, что-нибудь хорошее, — заметила я. — Ты никогда не рисовала ничего отвратительного!

— Просто тебе не показывала, — зло расхохоталась Рената. — Не обращай внимания! — тут же добавила она. — К тому же то, что для тебя отвратительно, для меня, может, прекрасно. И наоборот. Искусство многолико.

— Я вижу прекрасный парк, небо, куст жасмина, сплошь покрытый белыми цветами.

— Да-да… — Рената приблизилась к картине.

Она пристально вглядывалась во что-то, понятное лишь ей. Улыбка слегка приподняла углы ее губ. И впервые за последнее время в ее лице появился мягкий свет. Она, словно забыв о моем присутствии, взяла тюбик с краской, начала смешивать тона. Я почувствовала себя неловко и осторожно вышла из мастерской. На душе стало значительно легче. Теперь я была уверена, что с ней действительно все будет в порядке.

Всю следующую неделю я провела в новой квартире. Благополучно оформив документы, начала заниматься внутренним убранством нашего гнездышка. Грег принимал в этом самое живое участие. Правда, днем он не выходил, зато, как только садилось солнце, он мгновенно возникал рядом со мной. Мы купили мебель, портьеры, ковры, бытовую технику и все остальное через интернет-магазины. Нам все доставили на дом. Без споров не обошлось. Грег хотел обставить квартиру в строгом классическом стиле и наполнить ее дорогими антикварными вещами. Он настаивал на профессиональном дизайнере. Но я видела наш дом иначе — живым, светлым, уютным и лишенным каких-либо стандартных решений. Сразу получилось так, что я обосновалась на втором этаже, а Грег — на первом. У меня все было выполнено в розовато-золотистой гамме, а у Грега — в серо-коричнево-бежевой. Скоро я перестала чувствовать себя чужой в этом доме, быстро обжилась и в 20-х числах августа переехала окончательно. Но из квартиры матери пока не выписывалась и не сообщила ей, что приобрела жилье. Она думала, что я живу у друзей, и периодически предлагала мне вернуться домой. Отец по-прежнему оставался с ней, и, как я поняла, ничего менять не собирался. Я с ним не общалась, хотя он предпринимал некие попытки наладить отношения. Грег жил на два дома, но старался большую часть времени проводить со мной.