Читать книгу "Русское стаккато - британской матери - Дмитрий Липскеров"

— Здравствуйте! — поприветствовал Колька из лодки.

— Здравствуй, сынок, — ответила женщина и улыбнулась приветливо.

— Здравствуй! — улыбнулся мужчина. — Чего ж ты в лодке сидишь? Иди за стол к нам!

Колька привязал лодку к ветке какой-то и выбрался на твердь. Сделал шаг, а под ногами как будто загудело. Прошагал до оградки игрушечной и за стол сел. Женщина взяла бутыль с молоком и плеснула в кружку до краев.

— Попей молочка!

Колька взял кружку, поднес ее ко рту, и показалось ему, что молоко само течет в организм, и сладкое оно, как, может быть, птичье!

Они смотрели на него и улыбались.

— Хлеба у нас нет, — развел руками мужчина.

— Спасибо, — поклонился Колька, посмотрел на странную пару, и вдруг кольнуло под сердце отчаянно, что-то в памяти промелькнуло. — Ах! — вскрикнул он.

— Я же говорила, что узнает, — сказала женщина мужчине.

— А он и не узнал еще!

— Сейчас у него в голове все сложится! — уверила она.

— Думаешь?

— Конечно…

Они разговаривали между собой, словно Кольки рядом не было, словно и не стекали капли сладкого молока по длинной бороде. А он слушал их и сердце свое пытался остановить, чтобы не мешало памяти, а в мозгу и зрело и не вызревало.

— Филагрий, — неожиданно представился Колька.

— А в миру? — поинтересовался мужчина.

— Николай… Писарев…

— Хлеба у нас нет, — повторил мужчина. — В булочную надо бы!

И тут у Кольки прорвало.

— Нет здесь никаких булочных! — заорал он. — Не надо ходить в булочную!!!

— Пошли в булочную, — вспомнил мужчина. — Решили прогуляться. Воздух морозный был, легкие щекотал приятно. А со Стасовых палат лед сошел. Тогда одиннадцать человек накрыло насмерть. А документов у нас с мамой не было. Похоронили черт знает где, вместе с другими, без креста!..

— Папа? — спросил Колька, чувствуя, как по щеке медленно стекает горячая слеза.

— Иван Матвеевич Писарев.

— Мама…

— Я, сынок, я… Голубок мой ненаглядный! Радость моя единственная!..

Он сидел, сжав в руке пустую кружку, и двинуться не мог.

— Еще молочка? — предложил отец.

А он ответить не мог. Онемел.

Вдруг под ногами земля завибрировала, ходуном заходила, так что молоко во все стороны расплескалось.

Испугался Колька, а мать говорит — не пугайся, просто пора нам! И протянула было к сыну руки, но здесь твердь накренилась, так что табурет с Колькой поехал.

— Прыгай в лодку! — заволновался отец. — Пора нам!

Колька сиганул на корму, взялся за весла и смотрел на своих родителей, как они машут ему ладошками на прощание. Очень похожие друг на друга.

— От бабушки привет! — прокричал напоследок отец.

— И от дедушки привет! — донеслось вдогонку от матери.

А потом произошло и вовсе невообразимое. Закачалась земля, словно при землетрясении. Потом накренилась на сорок пять градусов да стала уходить под воду.

— Ой! — вскрикнул Колька, когда родители скрылись под волной. — Эх!..

А потом вода взбурлила, и на поверхности показался огромный рыбий хвост. Такой величины был он, как у самого большого кита в мире.

«Чудо-юдо-рыба-кит!» — догадался Колька.

Он что было силы погреб в сторону земли, дабы не угодить в водяную воронку, оставленную чудищем, а когда вернулся на скит, долго еще пытался забрасывать удочку в надежде словить эту рыбу, на которой его родители живут. Ведь столько вопросов осталось…

А когда на следующий день проснулся, никак не мог понять, было ли вчерашнее на самом деле или только приснилось ему. Календаря, кроме церковного, не было, да и в том он пометки не нашел…

Погрустил Колька несколько дней, осознавая себя одним в этом мире, а потом обрадовался наоборот, что отвлекаться от молитвы не надо!

Проснулся, а молитва уже течет себе, как ручеек…

А потом туриста к нему на третий год привели, и Колька впервые поговорил по-английски. Коряво, но турист понял.

Прыщавый малый, вспоминал Колька, с тысячью комплексов, но такой талант Господь вложил в его душу! Как пели колокола во славу Всевышнего и во славу красоты, а красота и есть Всевышний!..

Вскорости пошла по Ладожской земле молва о схимнике, поселившимся на Коловецком острове. И стал народец наезжать, пытаясь попасть на разговор с отцом Филагрием. Схимник не отказывал, давал мирянам мудрые советы и продолжал жить своею жизнью. Вскорости в его келье появились рукописные иконы, заменившие печатные, какой-то местный купчина поставил за скитом генератор, и электричество стало освещать стосвечовой лампочкой жилье отца Филагрия. Тот же купчина одарил стеклянным крестом с многочисленными гранями. «Сваровски», — похвалился имущий и рассказал о чудесном месте в Австрии, где из стекла производят дивные вещи. Колька крест освятил и повесил под образами. Вечерами крест ловил лампадный огонь и, преломляя его своими гранями, превращал свет в разноцветные лучи… Кто-то подарил схимнику японский спиннинг, и вечерами Колька баловался бросками блесны аж на пятьдесят метров. Подсекал щучек и иногда отпускал обратно в озеро, за ненадобностью, так как провизии хватало с избытком. А раз обнаружил в скиту коробку с радиоприемником. Не выдержал и включил. И мир вошел в его уши, разрушая мир его…

В особенности Колька полюбил слушать футбольные трансляции, в которых еще встречались знакомые по молодости фамилии.

Ишь, удивлялся Колька, Шалимов играет еще!..

Через месяц он услышал в новостях, что скончался выдающийся старейший деятель советского и российского спорта…

«Вот и умер старик», — подумал Колька и отчего-то загрустил. Он отслужил по преставившемуся заупокойную и включил старика в список ежедневно поминаемых.

Приехал как-то к Кольке даже депутат. Много говорил и жарко. О детях, о жене, о политике.

— Я в политике, мил человек, ничего не понимаю! — улыбался Колька. — Неведомо мне все это. И про жен и детей мало чего разумею. Монах я… А то, что в молодости было, позабыл!

Потом говорили о душе, как о птице, томящейся в клети человеческих ребер. Говорили о собственной вине, что до такого душу довели. О насаждении порнографии тему затронули, как детские души развращаются и растлеваются.

— Кстати, отец Филагрий, — поинтересовался депутат, — а как вы смотрите на проблему педофилии в православной церкви?

Колька икнул от неожиданности.

— Неведомо мне это. Есть проблема? — спросил.

— Есть.

Напоследок депутат попытался было оставить схимнику мобильный телефон, убеждая, что его душа государственная часто нуждается в правильном совете.