Читать книгу "Наука о небесных кренделях - Елена Колина"

…Кто? Девушка с коляской в садике Фонтанного дома? Охранники во дворе? Алена на весь двор кричала Никите: «Ты скрывал от меня деньги! Я не могла купить сумку «Gucci»!» и мне: «Ура, теперь у тебя есть деньги!» Это не первый в нашем дворе публичный семейный скандал из-за денег, и обычный охранник не обратил бы внимания, но специально обученный человек, их человек, мог догадаться, что деньги нужны мне не для приобретения сумки «Gucci».

Мой адвокат взглянул на меня испытующе:

– Вы говорили об этом при включенных телефонах?

Что?… При включенных телефонах? Когда мы с Аленой сидели в садике Фонтанного дома, телефоны были в сумках, и мой, и Аленин. Но мы же сидели на сумках! Невозможно прослушать нас через сумки, через джинсы…А где был телефон девушки с коляской? Но мы же не в шпионском фильме, случайная девушка с коляской не может быть шпионкой!.. Остается одно: я думала об этом при включенном телефоне.

– Кому вы рассказали?! Ваш друг с телевидения знает? Ваша подруга-актриса?

Илья несколько раз беседовал с адвокатом, и Ирка приходила ко мне в кафе «Кузнечик», чтобы я не сидела весь день одна… Когда человеку предлагают несколько вопросов одновременно, он отвечает на один вопрос, на безопасный.

– Никому, – сказала я.

– Я ваш адвокат, а вы меня обманываете…Напрасно вы рассказали вашим друзьям, прежде они не имели к этому отношения, а теперь имеют. Их могут шантажировать, пугать… Вы поставили их под удар.

Что?… Илья, Ирка? Я – своих друзей – под удар?

Приступ паники может продолжаться от нескольких минут до нескольких часов. У приступа паники следующие симптомы: затрудненность дыхания, учащенное сердцебиение, ощущение давления в груди, сонливость, дрожь. Василий Васильевич притих, пил свой чай, а я со всеми перечисленными симптомами, кроме сонливости, вскочила, чтобы нестись не зная куда: к Илье – но зачем мне к Илье, к Ирке – но зачем мне к Ирке, на лекцию – но зачем мне на лекцию? Я уже не раз говорила себе «что в этой истории самое страшное?…», и каждый раз «самое страшное» оказывалось разным.

Самое страшное, что мое привычное «мир добрый» – это иллюзия, самообольщение, туфта, мир не добрый. Еще одно самое страшное: мы еще смеялись, а нас уже слушали, все это уже было, как будто человек еще веселится, а болезнь уже есть. Было и другое самое страшное.

Но вот оно, самое страшное: я поставила своих друзей под удар.

Мой приступ паники продолжался шесть минут сорок секунд, – время, которое потребовалось Василию Васильевичу, чтобы выпить чай и съесть пирожное.

…– Ну что? Испугались? Больше не будете действовать самостоятельно? Это послужит вам уроком, – Василий Васильевич довольно улыбался, словно ожидая аплодисментов. – Я дал вам хороший урок?

Это послужит мне уроком? Это был урок?

Ну… Я понимаю, что произошло: у Никиты есть связь с Андреем через дупло, то есть через Илью. Никита позвонил Илье, Илья позвонил Андрею, сказал: «Никита передает тебе «не волнуйся, с деньгами все в порядке»…Интересно, что сказал Андрей на переданные по цепочке слова «не волнуйся, с деньгами все в порядке»? Думаю, он сказал: «Я и не волнуюсь… а какие деньги?», а узнав, позвонил адвокату…Также интересно, что Андрей сказал адвокату: «успокойте бедняжку» или «уймите эту сумасшедшую»?

В любом случае, Василий Васильевич поступил жестоко: нет ничего легче, чем разыграть измученного, загнанного в угол человека, которому и без того кажется, что вокруг враги (девушка с коляской с включенным телефоном). Кроме того, это непрофессионально: он не должен меня воспитывать, он мой адвокат, а не моя вторая мама! Если бы мы были парой «адвокат – клиент» в Америке, клиент подал бы на него в суд за этот хороший урок! Василий Васильевич не имеет права меня разыгрывать, говорить мне «играй, пудель, – ап!», он мой адвокат, а не друг! Я мысленно пририсовала адвокату кошачьи усы: хороший способ защитить себя от горькой обиды – это представить обидчика в смешном виде, затем представила, как Василий Васильевич встает на задние лапы…

– Не обижайтесь, – сказал Василий Васильевич, – вы для меня не просто клиент.

О-о… я для него не просто клиент… Напрасно я плохо о нем подумала, пусть Василий Васильевич простит меня за нервные пуделиные мысли, – он лучший адвокат в городе, а я мешаю.

…Оказалось, что Василий Васильевич вызвал меня рано утром в кафе «Кузнечик» не только и не столько из желания преподать мне урок, – все же он адвокат, а не моя вторая мама. У него для нас важная информация.

Василий Васильевич узнал сегодня ночью по своим каналам. (Ночью? По своим каналам?)…Я собралась все записать, чтобы передать по цепочке Андрею. Блокнот я забыла дома (казалось бы, почему не записать важную информацию в телефон, но у меня образовалась совершенно дикарская боязнь телефонов: я не записываю в телефон, потому что телефон прослушивается).

Вот она, информация – прекрасная!! Кроме записей разговоров Андрея с Марфой, у них нет больше ничего, связанного с Андреем. Василий Васильевич узнал это сегодня ночью «по своим каналам».

Я записала на салфетке:

Василий Васильевич сказал: «Это очень хорошо. Раньше мы не знали, что они еще ему нарисовали, а теперь известно, что, кроме записей разговоров, ничего нет”. БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕТ!

В.В.: Да, это точно.

В.В.: Я вам в третий раз повторяю – ничего, кроме пленок, у них на Андрея нет.

В.В.: Не надо меня обнимать, за другими столами мои клиенты.

В.В.: Как я узнал? Глупый вопрос.

Василий Васильевич получил эту информацию ночью, по своим каналам. (…Ночью! По своим каналам!)…Ну, что же, значит, я ошиблась – мой адвокат не отличник примерного поведения, он отличник с неудом по поведению. И в отношениях с ним есть интрига, – я могла бы влюбиться в него, если бы он не был так похож на кота, я все-таки больше люблю собак.)

…– У меня есть еще кое-что важное. Я узнал…

Я записала на салфетке:

Василий Васильевич узнал важную информацию,

которую он сам сообщит Андрею.

– Я сам ему сообщу.

Это все еще был урок мне за самодеятельность и самонадеянность, а возможно, Василию Васильевичу хотелось самому преподнести Андрею важную – с трудом добытую информацию. Любому человеку (даже лучшему в городе адвокату) хочется, чтобы его похвалили, восхитились, сказали «ух ты!» (но в таком случае ему лучше выбрать меня, я буду хвалить его и восхищаться, а Андрей скажет «кхе-кхе… понятно» или «хм»).

Я спросила, что именно еще кое-что важное, миллион сто тысяч раз, но Кот Базилио ничего мне не рассказал, даже не намекнул.

– Зачем вам? Чтобы немедленно рассказать своим друзьям?… Идите на лекцию, – сказал мне мой адвокат тоном султана, выпроваживающего надоедливую фаворитку («ступайте в свои покои»). – Это важная информация, я сам ему расскажу. А ваша задача – внушить Андрею, что он должен быть очень осторожен. Андрей должен быть очень осторожен. Вы поняли? Идите на лекцию.