Читать книгу "Отягощенные злом. Огонь с небес - Александр Афанасьев"

– Мама, бегите!

Крикнув это, парнишка кинулся на него, в руке у него было что-то вроде заточки. Он еще не знал, что исход боя был предрешен еще до его окончания.

Во-первых, он закричал. Профессионалы – а он всегда хотел в спецназ – нападают молча и неожиданно, без предупреждения, без крика, потому что одновременно кричать и нападать ты не можешь, а враг может среагировать за доли секунды. Но ему казалось важным, чтобы спаслись мать и сестра, любой ценой. И его никто не учил – как надо. Отца у него не было…

Он подобрал и спрятал кусок железа на заводе. И заточил его, шоркая об стену. Надо было атаковать, чтобы убить, целясь заточкой в глаз или в горло. Такой штукой запросто можно прирезать или нанести такое ранение, что противник «потеряется» от болевого шока. Но только он попытался и ударить заточкой, и выдернуть пистолет из кобуры. А так не бывает, особенно если противник старше тебя, сильнее и опытнее. Надо вкладываться в единственный шанс, который есть.

Каляев, бывший оперативный офицер военно-морского спецназа, сумел отбить заточку, удар которой был нацелен в горло – грязная сталь просто оцарапала горло. Но все равно – это было неожиданно и больно. Он выхватил пистолет, но парень навалился на него с силой, которую нельзя было предугадать. Это была сила уже не подростка – молодого мужчины, всадника, привыкшего иметь дело с лошадьми и уделяющего внимание своей физической форме.

Он не сумел выбить окончательно заточку. Свободной рукой выхватил пистолет – но парень тут же вцепился в вооруженную руку с недюжинной силой, не давая поднять оружие. Он попытался поднять оружие – и почувствовал, что не может. Парень давил с такой силой, что рука онемела, и вдобавок он мог заклинить затвор.

И отступить было некуда. Они молча сцепились в тесном дверном проеме – старый волк-вожак, альфа-самец, и молодой, оспаривающий право на лидерство.

Тогда он задумал ответный ход: внезапно отпустить пистолет, парень «провалится», а у него в кармане есть «ругер», в барабане которого еще четыре патрона. Перехватить же пистолет за рукоять и применить его он не сможет. Он сам бы не смог.

Он так и сделал – внезапно отпустил пистолет. Но не рассчитал двух вещей. Первая – женщина, эта тварь, налетела на них и толкнула. Вторая – высвобождая руку, он случайно задел пальцем спуск. А этот пистолет – «кольт-1911» – отличался легким и коварным, очень коротким спуском. И он выстрелил…

Грохот выстрела – в тесноте человеческого месива – ослепил и ошеломил всех троих. Затем – женщина стала оседать на землю, а парень, забыв о том, кого он должен был убить, бросился к матери.

Не помня себя, Каляев выхватил револьвер из кармана и четырежды выстрелил ему в спину. Потом прислонился к стене…

Тошнило. От напряжения схватки, от кислого запаха пороха, от того, что он совершил только что – убил свое будущее.

Он обречен вариться в этой кровавой каше, в этом дерьме. Не для него – Буэнос-Айрес, куда он хотел направиться, курорты Барилоче, танго и доступные женщины. Все это – для других людей. Для тех, кто живет и не знает про тех, кто убивает и умирает ради них. Чтобы те могли продолжать жить. И продолжать не знать.

Выхода нет. Даже если его оставят в живых, даже если он сторгуется – он все равно никогда не выйдет из этого кровавого круга. Убивай – или будь убитым. Убивай – или будь убитым. Убивай – или…

– Где деньги? Банк, номер счета… – он посветил в лицо раненой женщине фонариком, – скажи, и они будут жить.

Женщина хотела в него плюнуть – но не смогла. Слюна и кровь смешались на губах.

Он наступил ей на грудь, навалился – и стоял так, пока она дышала. Парень был уже мертв, с четырьмя револьверными пулями со сточенной головкой в жизненно важных – не живут. Все кончено…

Подняв «кольт», он подошел к девочке, которая молча стояла у стены в середине коридора. Улыбнулся

– Пойдем со мной.

Девочка отрицательно покачала головой

Он выстрелил в нее – и стрелял, пока были патроны. Пороховой дым и грохот выстрелов – вот что ему было нужно.

Шестое чувство подсказало ему: уходи.

Афганистан. Центр Экран

– …Наблюдаю ожесточенную перестрелку, по координатам четыре два Степан пять девять девять три семь пять на три восемь два один девять один девять, определить дружественные войска не могу, повторю – определить дружественные войска не могу.

– Вас понял, можете описать происходящее своими словами?

– Могу, две вооруженные группы людей, численностью до ста человек каждая, пытаются убить друг друга. Всеми возможными способами…

Туркестан, точка-2 ночь 06 марта 2017 года

Приказ убивать – был неожиданным для обеих этих групп. Но обе группы выполнили его с блеском, с напряжением сил.

Самое ужасное было то, что обе эти группы – это были бойцы одной и той же армии. Непобедимой армии, долгие десятилетия хранившей мир. Армии, за девяносто два часа опрокинувшей самого грозного своего противника в истории – было это считаные годы тому назад. Армии, которая являлась гордостью государства, народа, Престола, которая десятилетиями готовилась к Последней Войне.

Их учили всему. Убивать и выживать. Уклоняться и контратаковать. Скрываться и появляться там, где это необходимо. Их не научили только одному: задумываться над сутью отдаваемых приказов. Те, кто задумывался, были мятежниками, потому что только так, только на таких условиях и может существовать настоящая армия.

Афганистан. Центр Экран

– Сокол сорок один, поступил приказ на уничтожение цели с координатами четыре два Степан пять девять девять три семь девять на три восемь два один девять один ноль, цель – отдельно стоящее здание, как поняли, прошу подтвердить.

Оператор, барабаня по клавишам со скоростью заправской пишбарышни прежних времен, вбил координаты в память машины. Красная точка легла поверх координатной сетки, отметив местоположение цели.

– Экран, я Сокол сорок один, в районе обозначенной вами цели серьезная перестрелка, наблюдаю движение, идентифицировать дружественные силы не могу. Экран, возможен побочный ущерб, повторяю – возможен побочный ущерб.

В штабе – на взаимодействии с БПЛА сидел офицер, который уже не раз принимал участие в таких операциях и имел определенный опыт. Побочный ущерб – словосочетание, от которого дурно становится каждому из тех, кто имеет дело с подобными операциями. Побочный ущерб – значит дисциплинарная комиссия как минимум, куча рапортов, а возможно – и трибунал в конце.

Так что офицер, несмотря на то, что на руках имел приказ высшей степени срочности – решил подстраховаться. Такой приказ – подписать легко, а вот выполнять. Пусть лучше на объективке[57]будет отмечено, что все меры предосторожности были приняты.