Читать книгу "Военные пацаны - Андрей Ефремов"

– Спасибо, Владик, не курю… Я когда своим рассказывал про нас, про моих друзей, оказывается, у нас… то есть у вас, многие из наших были. Хорошо отзываются о людях.

– Да и сейчас, навегное, есть, все на учете стоят.

– Ты почему так картавишь?

– Ганили. – Теперь уже Влад отогнул ворот куртки и показал шрам на шее.

Возникла неловкая пауза. Разговор возобновил Хизир:

– Ромке обязательно привет от меня передавай… Помнишь, у нас в школе парень был – Джават Исмаилов, дагестанец?

– Конечно, Гома часто пго него вспоминает, в агмии вместе служили, потом в одном отделе габотали: он у нас участковым был, потом сыщиком. В сегедине девяностых укатил куда‑то.

– В нашем отряде он был.

– Не может быть!..

– Умер от ран. Беспредельщик еще тот был: даже наши его боялись…

Пауза затянулась надолго. «Как же так получилось? – подумал Влад. – Ведь совершенно нормальными парнями были. Это что же получается, им тут мозги закрутили, деформировали?.. Да-а, дела-а… Джават с Ромиком центральными друзьями считались. Расскажу – не поверит!..»

Разговор возобновил Владислав:

– Ты, Хизиг, зачем воюешь?

– А ты зачем?

Влад смутился: своим отрядным он сразу бы нашел, что ответить, но здесь ситуация складывается довольно щекотливая.

– Чтобы война не пришла в мой дом…

– Но ведь вы начали эту войну.

– Мы… мы ничего не начинали, – запнувшись, ответил Влад.

Хизир заметил замешательство друга, его прорвало:

– Ты, Влад, понятия не имеешь, что такое война для мусульманина и как он относится к смерти. Праведный мусульманин воюет не ради мести – хотя повод для мести у меня есть, – не ради наживы или славы в этом мире, а ради конечной и единственной цели – это рай. А также есть очень много привилегий, которые Аллах дарует муджахиду после смерти. Для мусульманина превыше всего должно быть слово Аллаха, он отдаст за него свою душу. Быть шахидом на пути Аллаха – милость, которая даруется лишь избранным. А ради чего вы воюете – ради вашей порушенной страны, ради продажных генералов или ради больших наград с зарплатой?..

Поцокав языками и сделав вывод о том, что мир тесен, оперативники разошлись по своим делам, Хизира увел конвой. В разговорах с коллегами Владислав, естественно, интересовался всем, что касается Хизира, но от него ничего скрывать и не пытались: Хизир держался замкнуто, о своей деятельности говорил неохотно, на контакт с допрашивавшими его людьми не шел; создавалось впечатление, что у парня голова забита явно ваххабитскими идеями. Смерти и ответственности за содеянное не боялся, по какой причине примкнул к бандформированиям, не объяснял. В общем, тихий омут. Но явно видно: ведущий мотив его «работы» основан на личной вражде и мести – за себя, за близких, за потери, страдания и попранное достоинство. Типичный идейный фанатик.

На следующий день серьезные люди вызвали Влада в свой кабинет для документального протоколирования факта установления личности: лишняя бумажка в подобных делах никогда еще не мешала. В кабинете к трубе батареи отопления наручниками был пристегнут молчаливый Хизир. На этот раз оба посмотрели друг на друга как чужие, незнакомые; какой уж там разговор-беседа. После ряда вопросов-ответов Влада отпустили, к этому времени начался обед.

Не успели Рамзан с Владиславом пожелать друг другу приятного аппетита, как раздался выстрел. Он прогремел в одном из кабинетов. Конечно, событие это из ряда вон выходящее: не каждый день в УБОПе, хоть и в чеченском, раздаются выстрелы. Все сбежались на звук выстрела.

Первым в кабинет серьезных людей вбежал Влад. На полу лежал Хизир; кроме него, в помещении никого не было. Забежавшие в комнату люди увидели опередившего всех ошеломленного Влада, поддерживавшего на руках истекающего кровью Хизира.

– Вот… Владик… оказались мы с тобой… по разные стороны баррикад… – Это были его последние слова…

Сейчас необходимо небольшое отступление – о халатности и понятии «тормоз».

Однажды ночью наша отрядная разведка задержала в степи «Волгу» с тремя боевиками. После того как раздербанили всю машину в поисках дополнительных улик, боевиков растащили по разным местам: одного – в баню, второго – внутрь придорожного КПП, третьего – на блокпост. Блокпост – это несколько вагончиков под общей шиферной крышей, внутри как бы небольшой дворик. К каждому пленному приставили по вооруженному бойцу. С чувством выполненного долга (тоже машину ковырял) я удалился в свой вагончик. Через некоторое время приспичило выйти. Во дворике – бандит без охраны, рядом с моей дверью к стенке вагончика прислонена винтовка «СВД», бойца нет.

В то время такое понятие, как «тормоз», кажется, только-только входило в обиходную речь, и я это понятие еще до конца не совсем понимал. Тем не менее я эту винтовку взял и переставил по свою сторону двери. У бандюги понимающе блеснули глаза:

– Друг, дай закурить.

– Не курю, друг.

Все‑таки откуда‑то появился жизнерадостный боец, снайпер Сережа Васюков – хозяин винтовки, сигареткой попыхивает.

– Ты где ходишь, друг? – спрашиваю.

– Курить стрелял, друг, – отвечает.

– А-а, понял, друг. – Я воротился в свое жилище.

Через минуту в вагончик заскочил порядком взволнованный снайпер:

– Друг, ты мою винтовку не видел?

– Забирай, друг, не жалко.

Эта нехорошая ситуация на месте не обсуждалась, да и забылась, собственно, сразу же. Часа через два за чехами прибыли союзники – аварцы из РОВД.

Следующий пример.

Как‑то по прибытии домой из очередной командировки, сразу же на следующий день, завел свою любимую машину. В то время я был счастливым обладателем самодвижущейся коляски «ГАЗ-69», и мы с друзьями поехали туда-сюда душу отрывать. Надо бы заправиться. На бензозаправке сунул пистолет в горловину бака, отжал то, что нужно отжать, и стою, жду. Бензин не льется.

– Чего ждешь‑то? – спрашивают друзья. А они, кстати, нормальные, с год-полгода уже вполне отдохнувшие от командировок.

– Как чего? Заправляюсь.

– Кнопку‑то нажми! – на колонку показывают.

Однако на колонке никакой кнопки не вижу, так и говорю:

– Не вижу. Какую кнопку‑то?

Уже пальцами из кабины тычут, смеются:

– Ну, тормоз, вот же она!

Уже тщательно всю поверхность шкафа обследовал, грешным делом подумал: шуткуют над немощным.

– Какая кнопка? – И так – несколько раз.