Читать книгу "Хлеб с ветчиной - Чарльз Буковски"

51

Только одного студента я встретил в городском колледже, который мне понравился. Это был Роберт Беккер. Он хотел стать писателем.

— Я изучу все, что касается писательства. Знаешь, это — как разобрать досконально, до последнего винтика, автомобиль, а потом заново его собрать.

— Звучит сурово, — сморщился я.

— Я справлюсь.

Беккер был где-то на дюйм пониже меня, но зато коренастей, крепче сложен, с мощными плечами и сильными ручищами.

— В детстве я сильно болел, — рассказывал он мне. — Вообще не мог двигаться. Целый год я валялся в кровати и мял в руках теннисные мячи. Только благодаря настырности я поднялся.

Беккер работал ночным посыльным. Ночью зарабатывал себе на жизнь, днем учился в колледже.

— Как ты нашел работу?

— По знакомству.

— Могу поспорить, что я тебя уделаю.

— Возможно, а возможно — и нет. Меня только писательство увлекает.

Мы сидели в беседке с видом на один из университетских газонов. Двое парней пристально разглядывали меня. Потом один заговорил:

— Эй, — обратился он ко мне, — можно спросить тебя кое о чем?

— Попробуй.

— Я помню тебя по начальной школе. Тогда ты был слабаком. А сейчас смотрю, ты крутой мужик. Что случилось с тобой?

— Не знаю.

— Стал циником?

— Возможно.

— И ты счастлив?

— Да.

— Тогда ты не циник, потому что циники не могут быть счастливыми!

Парни исполнили между собой водевильное рукопожатие с реверансом и, гогоча, убежали.

— Они тебя обидели, — сказал Беккер.

— Нет, слишком сильно старались, чтобы обидеть.

— А если серьезно, ты циник?

— Я неудачник. Был бы циником, чувствовал бы себя лучше.

Мы покинули беседку. Занятия кончились, и Беккер решил оставить книги в своем шкафу. Мы пошли в раздевалку, там он протянул мне пять-шесть отпечатанных листков.

— Прочитай. Это мой рассказ.

Мы перешли к моему шкафчику, и я передал Беккеру бумажный пакет.

— Врежь…

В пакете была бутылка портвейна.

Беккер отхлебнул и передал мне.

— Ты что, всегда держишь в шкафу пузырь?

— По возможности.

— Послушай, сегодня у меня свободная ночь. Не хочешь познакомиться с моими друзьями?

— Я не нахожу в людях ничего хорошего.

— Ну, люди разные бывают.

— Да? И где это? У тебя?

— Нет. Сейчас я черкну тебе, — и он написал мне адрес на клочке бумаги.

— Слышь, Беккер, а чем эти люди занимаются?

— Пьют.

Я положил клочок в карман.

Вечером после ужина я прочитал рассказ Беккера. Он был хорош, и во мне зашевелилась ревность. Речь там шла о том, как он ночью на своем велосипеде доставлял телеграмму одной красивой женщине. Описание было живым и чистым, с оттенком мягкой благопристойности. Чувствовалось влияние Томаса Вулфа, но Беккер так не стенал и не наигрывал, как это делал Вулф. Эмоции присутствовали, но они были выписаны не неоновыми буквищами. Да, Беккер умел писать, и получше меня.

Родители купили мне печатную машинку, и я настучал несколько рассказов, но они получились слишком горькими и очень небрежными. Нет, нельзя сказать, что они уж совсем были плохи, но все же складывалось впечатление, будто мои истории какие-то скудные, в них не было собственных живительных сил. Моя писанина была мрачнее Беккеровой и на порядок чуднее, но это не срабатывало. Ну, пара-тройка из написанных историй все же действовала на меня, да и то получалось так, что они лишь заводили в какие-то дебри вместо того, чтобы быть в них проводником. Беккер, несомненно, писал лучше. Может быть, мне заняться рисованием?

Я дождался, пока родители уснут. Отец всегда громко храпел. Услыхав сотрясение воздуха, я открыл окно и спустился в кусты. По ним я выбрался в соседний переулок и растворился в темноте улицы. По Лонгвуд я добрался до 21-й, свернул направо и по Вествью добрался до конечной остановки трамвая «W». Опустив жетон в кассу, я прошел на заднее сиденье и там закурил сигарету. Если друзья Беккера окажутся под стать его рассказу, то ночь предвещала быть просто замечательной.

К тому времени, когда я нашел означенное место на Векон-стрит, Беккер был уже там. Его друзья расположились на кухне. Беккер проводил меня к ним и представил. Были: Гарри, Лана, Проглот, Вонючка, Выпь, Эллис, Собачья Пасть и наконец Потрошитель. Они все сидели вокруг большого кухонного стола. Среди собравшихся только Беккер и Гарри имели работу. Лана, единственная присутствующая женщина, была женой Гарри, а Проглот их сын. Он тоже сидел вместе со всеми на высоком детском стульчике. Когда нас знакомили, Лана посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась. Все они были молоды, стройны и дымили самокрутками.

— Беккер рассказывал нам о тебе, — поведал Гарри. — Говорил, что ты писатель.

— У меня есть печатная машинка.

— А ты про нас чего-нибудь напечатаешь?

— Сначала хотелось бы выпить.

— Отлично. Мы как раз устраиваем конкурс на лучшего алкаша, — оживился Вонючка. — У тебя есть какие-нибудь деньги?

— Два доллара…

— Значит сегодня ставка — два доллара. Выкладывайте! — скомандовал Гарри.

Набралось восемнадцать долларов. Кучка выглядела очень соблазнительно. Тут же появилась бутылка и стаканчики.

— Беккер говорил, ты крепкий парень. Это правда?

— Ага.

— Сейчас посмотрим.

Свет на кухне был очень яркий, а виски крепкий — темно-коричневый напиток. Гарри наполнил наши стаканчики. Красота. Мой рот, моя глотка изнывали от нетерпения. «О, Джони! О, Джони, как ты умеешь любить!» — пел женский голос по радио.

— До дна! — выкрикнул Гарри.

Быть такого не могло, чтобы я проиграл. Я пил бы днями напролет, но мне всегда не хватало денег.

У Проглота тоже был свой крохотный стаканчик. И он пил вместе с нами. Все считали, что это очень забавно, но я не видел ничего смешного в том, что малыш пьет крепкий виски. Но разве я мог возражать.

Гарри разлил по второму кругу.

— Ты прочитал мой рассказ, Хэнк? — спросил Беккер.

— Ага.

— Ну, и как тебе?

— Хорошо. Ты уже созрел. Все, что тебе нужно, — удача.

— До дна! — скомандовал Гарри.

Со второй проблем не было, мы все опрокинули свои порции, включая и Лану.