Читать книгу "Мы пришли с миром... - Виталий Забирко"

— Я понял, — глухо сказал он и растаял в воздухе, позабыв на столешнице карий стеклянный глаз.

Я коснулся пальцем стеклянного шарика, задумчиво покатал его по столу. Кажется, человечности у объекта гораздо больше, чем можно было предположить. Быть может, гораздо больше, чем у людей. Это обнадеживало, и преследовавшее меня последнее время видение марширующих между руинами земных городов стройных колонн деревянных человечков потускнело. Только вот что я Любаше скажу, как ее успокою? Начну рассказывать правду — за идиота примет.

Поборов желание сунуть стеклянный глаз в карман, я оставил его на столе, встал с табурета и направился к выходу. Выключил в мастерской свет, потянул за ручку и, только когда с наружной стороны звякнул амбарный замок, вспомнил, каким образом я здесь оказался.

«Что ж, уже не привыкать ходить сквозь двери», — подумал я и шагнул вперед.

В этот раз никакой неподконтрольной телепортации не случилось, я вышел на крыльцо стеклодувной мастерской и носом к носу столкнулся с бородатым мужиком в долгополом тулупе.

— Ага! — сказал он и, не раздумывая, огрел меня по голове дубинкой.

От полной потери сознания меня спасла багратионовская шапка, но все же в глазах заискрило, ноги подкосились, и я, скользя спиной по двери, уселся на пороге.

— Ты что здесь делаешь? — грозно вопросил мужик, до меня его слова донеслись словно сквозь вату в ушах.

Я попытался что-то невразумительно промямлить, но ни губы, ни язык не подчинялись. Я даже не понимал, что хочу сказать.

Перед глазами возникла лохматая собачья морда, жалобно проскулила и лизнула меня в щеку.

— Трезор, отойди! — прозвучало уже более явственно, однако пес не послушался хозяина и снова лизнул меня.

Сознание потихоньку возвращалось, и я кое-что вспомнил.

— Ты — Егорыч? — прошептал я непослушными губами.

Пес вошел во вкус, и его язык обслюнявил мне все лицо. «Пес у него злой», — отрешенно вспомнил я напутствие Андрея и вымученно улыбнулся.

Сторож опустил дубинку.

— Егорыч, а ты кто?

— Денис... Меня Андрей в мастерскую послал.. Вот, ключ дал...

Я пошевелил нечувствительной, ставшей чужой, будто манипулятор, рукой, неуклюже залез в карман куртки, достал ключ и показал сторожу.

Егорыч недоверчиво посмотрел на ключ, на меня, подергал амбарный замок на двери.

— А как же ты, не открывая замка... — недоуменно начал он и осекся, заметив, как из-за его спины на дверь упала чья-то тень. — Э, кто тут еще?

Обернуться он не успел. Треснул тусклый фиолетовый разряд, и тело сторожа мягко сползло по двери рядом со мной. Трезор испуганно тявкнул и отпрыгнул в темноту.

— Живой? — поинтересовался кто-то, наклоняясь ко мне.

Сквозь туман в глазах я всмотрелся в лицо и узнал агента Севу. Все-таки прикрытие у меня было. Неизвестно только, каким образом меня здесь вычислили.

— Н-не знаю... — честно признался я.

— Интеллигенция... — фыркнул Сева, схватил меня за лацканы куртки и рывком поставил на ноги. — Не уверен он, видите ли...

— За что вы все ее так ненавидите?.. — спросил я по инерции.

— Кого? — удивился Сева.

— Интеллигенцию...

— За полное несоответствие корневому слову, — хмыкнул он. — Интеллекту. А кто еще, кроме меня?

— Дворник один...

— А! Родственная душа. Он — дворник, я — чистильщик... Идти сможешь?

Я медленно повернул голову и посмотрел на сидящего у двери сторожа.

— А... А он?

— Что — он?

— Жив?

— Через пять минут придет в себя. Идем.

Крепко обхватив за плечи, Сева повел меня прочь от стеклодувной мастерской. Однако я заартачился.

— Нехорошо...

— Что — нехорошо? — остановился Сева. — Блевать будешь?

— Не-э... Нехорошо его одного оставлять... — пробормотал я заплетающимся языком.

— Не переживай, он не один.

Я повернулся и увидел, что рядом со сторожем сидит лохматый беспородный пес и, поскуливая, активно вылизывает ему лицо.

«Очень злой пес...» — подумал я без тени иронии, вытирая со щеки собачью слюну.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Сева привез меня домой и завел в квартиру. Ни сил, ни желания препятствовать ему зайти у меня не было. Зрение расфокусировалось, меня поташнивало, и было не до того, чтобы обращать внимание на горящий в комнате свет.

Сева помог снять куртку, разуться, завел в ванную комнату, сунул мою голову под ледяной душ и держал до тех пор, пока в затылке не начало ломить от холода. Я застонал, но получился жалобный скулеж, как у Трезора. Жалко мне было себя, жалко Любашу, Оксану, жалко Андрея, его сына, жалко «злого» пса, жалко сторожа Егорыча. Всех жалко. Весь мир, кроме Иванова.

Выключив душ, Сева усадил меня на край ванны, вытер голову и, цокая языком, осмотрел шишку.

— Жить буду? — равнодушно поинтересовался я.

— Не уверен... — передразнил он меня замогильным голосом. — Разве что до утра.

— А потом?

— Вскрытие покажет, — обнадежил Сева.

Он поднял меня и повел в комнату.

Сидящего в кресле за журнальным столиком Иванова я воспринял так же равнодушно, как и сообщение о предстоящем «вскрытии».

— Приперлись... — пробурчал я, усаживаясь на тахту. — Незваные гости хуже татар...

— Почему же незваные? — вяло возразил Евгений Викторович. — Я к вам на обед напрашивался. Вот и коньяк, как обещал, принес.

На столике стояла бутылка коньяка и три больших коньячных стакана. О том, что в визите ему было отказано, Иванов промолчал, а я не стал напоминать. Себе дороже могло оказаться, к тому же все равно от них не отвертишься.

— А вот он, между прочим, — усмехнулся Иванов и указал пальцем на Севу, — на самом деле татарин.

— А вы тогда Соловей-разбойник? — не поверил я, потрогал шишку на голове и поморщился.

— Правда, татарин, — кивнул Сева. — Куда денешься... Могу паспорт показать.

— Знаю я ваши документы, — пробурчал я. — Видел ксиву одного Пидорова-Сетрова...

Внезапно в глазах у меня зарябило, накатила тошнота, и я ухватился за подлокотник тахты, чтобы не сверзиться на пол.

Иванов с Севой переглянулись.

— Тебе нехорошо? — спросил Сева.

— Ага...

Он взял со стола стакан, налил изрядную порцию коньяка и протянул мне.