Читать книгу "Курсовая работа по обитателям болота - Александра Черчень"

— Можетс-с-с, хватит-с?! — не выдержал Азет. — Я тут с вами обоими уже…

Далее последовал странный набор шипящих звуков, после которых все присутствующие, кроме меня, уставились на ящера, как монашки на матерщинника.

— Азет! — осуждающе покачал головой Лель. — Не при дамах!

— Дама ничего не поняла, — оскалился варан, но тем не менее поклонился в мою сторону: — Прошу прощ-щ-щения, что шокировал коллективное и… м-да, нес-с-сознательное в виде ваш-ш-шего риалана и его ближнего круга.

— Ничего страшного.

А что еще я могла ответить?

Шан по просьбе Леля передал Всаднице бубен, который, судя по всему, только чудом не оказался на хитрой светловолосой башке наглого прохвоста.

Я искоса посмотрела на Ла-Шавоира, но тот только со сдержанной улыбкой наблюдал за всем этим безобразием. Стало быть, и мне волноваться не стоит.

— Я не умею, — независимо скрестила руки на груди Мери.

— Детка, не обманывай старого, умудренного жизнью дядю, — рассмеялся шут. — Чувство ритма у тебя отличное, ведь оно нужно на тренировках. Ты успела стать лучшей до того, как тебя благополучно укокошил предок твоего нынешнего хозяина.

Судя по всему, это было сказано зря. Потому как девушка сжала кулаки и с яростью посмотрела на блондина.

— Лель! — внезапно вмешался Айлар, подавшись вперед. — Хватит…

— Я понял, — кивнул Лель и кинул хранительнице дома: — Извини, я зарвался.

М-да…

Пока музыканты рассаживались и определялись, что будут играть, я осторожно сползла со своей подушки, пересела к Феликсу, склонилась к зеленому и спросила:

— Почему у вас всех такие отношения? Язвите, обзываете, говорите гадости, а потом извиняетесь. Не проще ли избегать неприятного?

Он молчал довольно долго, я уже подумала, ответа не будет.

Шан тем временем начал наигрывать что-то на гитаре, ящер расцвечивал мелодию ударными, а Лель просто сидел с закрытыми глазами, нежно обнимая виолончель и рассеянно поигрывая смычком, который, казалось, сейчас выпадет из пальцев.

— Юля… — Я вздрогнула и снова повернулась к риалану. — Дело в том, что мы все знакомы очень давно. И было много всего в нашей жизни. И еще мы… и правда не совсем сдержанные и нормальные. То есть с языка часто срывается то, о чем лучше бы молчать. Слово назад не заберешь, но извиниться за него всегда можно. Поэтому мы никогда не пренебрегаем возможностью показать, что сожалеем о резкости и допущенной слабости. Свежую обиду можно сгладить обыкновенным «прости», а вот если не сказать его сразу, она станет застарелой… И тогда с ней уже ничего не сделаешь. — Он горько закончил: — По своему опыту знаю.

Он замолчал, я больше не спрашивала, осмысливая сказанное, наблюдая за происходящим на сцене и невольно прижимаясь к мужчине, ведь подушка оказалась недостаточно большой, поэтому меня все время клонило к нему под бок. Попыталась встать, чтобы пересесть, но мне не дали, схватив за руку и утянув обратно. Мне ничего не оставалось, кроме как остаться. Феликс не говорил ни слова, даже не смотрел на меня. Просто одной рукой сжимал мои пальцы, изредка скользя до запястья и обратно, а другой — перебирая кончик косы.

Это, кажется, и есть обязанности кошки. Ладно, раз выхода нет, то и дергаться не имеет смысла. Потому я расслабилась и постаралась отрешиться от этой ситуации, сосредоточившись на музыке и… музыкантах.

Лель… А ведь и правда почти другой человек…

Нет того издевательского ехидства, и твое лицо становится старше, уже не кажется, что ты молодой беспредельщик. Тонкие пальцы осторожно скользят по изгибу инструмента, нежно и трепетно, и невольно возникает мысль, что он даже женщин своих не касается так, как ласкает ее. Свою виолончель. И она отвечает… как и любая особа женского пола, она отзывается на любовную ласку: струны тихо стонут под первым касанием смычка, потом Лель сжимает их, проводит сильнее — и тональность меняется, задевая что-то в глубине души слушателя. Мелодия лилась едва слышно, казалось, остальные инструменты служили лишь фоном для светловолосого шута и его струнной подруги, не мешая, лишь оттеняя, подхватывая рисунок, но не претендуя на ведущие роли.

Постепенно нежность и ласка музыканта уходит, сменяясь более властными и собственническими прикосновениями, и его партнерша отвечает. Но теперь от былой томности в ее голосе не осталось и следа. Сила, воля и даже некоторая агрессия.

И музыка… Задевающая, заставляющая трепетать и почему-то не отвлекающая от прохладных рук на теле, а наоборот. Так явно и очень-очень остро ощущались пальцы Кика на внутренней стороне ладони, на волосах, когда он скользил вверх по косе, чтобы спустя несколько секунд накрыть ладонью не защищенный платьем участок кожи.

Мне всегда казалось, что ничего не может так остудить желание, как холод.

Создатель, как я ошибалась! Руки риалана были прохладными, но от их прикосновений почему-то начинало сбиваться дыхание, и мне приходилось контролировать каждый миг. Но прервать, отстраниться, одернуть его я почему-то тоже не могла. Странно…

Прекратив издеваться над нежной девичьей психикой, Феликс положил ладонь на талию, притягивая ближе к себе, вынуждая откинуть голову ему на плечо.

Я немного посидела, а потом сказала:

— Кик, ты опять идешь в неверную сторону. — Он напрягся, но ничего не ответил. Руки тоже не убрал. Я решила добить несчастного: — В свадебную сторону… Сам же говорил.

— Ты сейчас кошка, — тихо выдохнул в ответ болотник. — Потому расслабься… и мурлычь.

От шока я даже не нашла что возразить.

— Юлька, — последовал смешок мужчины, и по моей щеке скользнули прохладные пальцы. — Я же все говорил. Меня немного занесло, но это не отменяет изначальную причину, по которой я решил тебя оставить. Ты теплая. И мне очень приятно тебя касаться.

М-да, и правда как о котенке говорит: «Я решил тебя оставить!»

— А про меня ты подумал? — фыркнула, отстраняясь от него насколько это возможно. — Рано или поздно любое привычное становится необходимым. И отвыкать очень трудно.

— Не подумал, — честно ответил Кик. — Я о себе думаю, милая. Для тебя же не новость — все мужчины эгоисты? И… ты же понимаешь, что это будет взаимно?

— Тогда нечего раздумывать, пошли сразу к алтарю! — разозлилась я, пытаясь надавить на, казалось бы, проверенное слабое место. — Если у нас с тобой все так взаимно!

— А пошли! — потряс меня болотник до такой степени, что я ошеломленно на него уставилась. Кик тоже отвлекся от сцены и сейчас внимательно меня оглядывал чуть заметно сияющими в полутьме глазами. Притом на его лице появилось то самое хищное выражение, которое было, когда он меня «просвещал» у реки. М-да, это уже не ласковый и воспитанный риалан. Это та сволочь, которая лезет с поцелуями и наглядно показывает, что может вызвать у меня ответную реакцию, всего лишь нажав на несколько точек на теле. Сволочь решила подтвердить мои выводы и заговорила, с неподдельным интересом опустив глаза на мою грудь. Да-да, на тот самый, ни капли не интересующий его четвертый размер!