Читать книгу "Список женихов - Виктория Александер"

— А когда нет?

— Тоже могу думать только о нем. — Она рассмеялась. — И это все равно не дает ответа на вопрос, люблю ли я его или испытываю только физическое влечение.

— А что чувствует он?

— Не знаю. В какую-то минуту я верю, что он любит меня хоть немного, но в следующую…

— Вы, англичане, на редкость неопытны в делах сердечных. — В голосе Туссена прозвучало пренебрежение. — К чему играть в такие игры? Почему вы прямо не спросите о его чувствах?

— Потому что не вполне уверена, что хочу услышать ответ.

— Возможно… — Туссен запнулся. — Возможно, он тоже сбит с толку.

— Вероятно. — Что, если у Ричарда такая же сумятица в душе, как у нее? — Он кажется человеком, у которого есть какие-то тайны.

— А что может быть более интригующим, чем мужчина, у которого есть тайны, не правда ли, мадам?

— Или мужчина, чье лицо скрыто, — пробормотала Джиллиан.

Почему эта фраза постоянно повторяется в последние дни?

— Вот теперь я сбит с толку. Какая разница, испытываете ли вы к этому человеку чувство любви или плотское желание?

— Боюсь, что очень большая. Если то, что я чувствую с ним, не отличается от того, что я чувствую с другим мужчиной, как же я могу выйти за него замуж?

— Я опять не понимаю вас. Я полагал, что вы вступаете в брак исключительно ради того, чтобы получить большое наследство.

— Я тоже так считала.

Неожиданно ее поразила ирония происходящего: Она собиралась выйти замуж, вообще не думая о любви. А теперь об этом только и думает. Ни наследство, ни помощь нуждающимся художникам, ни ее собственная тяга к независимости не имеют такого значения, как любовь.

Невероятная слабость внезапно охватила Джиллиан. Она устала от попыток разложить свои эмоции по полочкам, устала от обстоятельств, влияющих в последнее время на ее жизнь. Она выпрямилась, нашла туфли, надела их и встала.

— Я должна поблагодарить вас. По меньшей мере я чуть лучше разобралась в себе. У вас большой талант, мсье, и я очень хотела бы получить этот портрет. Выйду я замуж или нет — не важно, я все равно найду средства, чтобы заплатить за вашу работу.

Она взяла свой плащ и направилась к двери.

— Вы не хотели бы взглянуть?

Джиллиан остановилась.

— На портрет?

— Он еще не окончен, но вам, может быть, хочется понять, что я вижу, когда смотрю на вас.

— Но если я подойду туда, то, без сомнения, увижу ваше лицо и испорчу всю вашу игру, — произнесла она беспечно.

— Этого мы не можем допустить! — засмеялся Туссен. — Погасите свечи возле вас, мадам, а я отступлю в тень.

— Очень хорошо.

Джиллиан задула свечи, пересекла комнату и остановилась возле мольберта. Теперь перед мольбертом, освещая картину, горела единственная свеча. Лицо Джиллиан смотрело с полотна. Сходство несомненное, и все же это словно не ее изображение. Неужели у нее такая загадочная улыбка? Свободная поза в кресле, линии тела женщины, уверенной в себе? И глаза — сияющие и безмятежные? Или Туссен написал ее не такой, какая она есть, а такой, какой она могла бы стать?

— Вы прекрасный художник, мсье, — мягко проговорила Джиллиан. — Значит, вы так видите мою душу?

Краем глаза она уловила неясное движение в тени за мольбертом, и свеча вдруг погасла. Комната погрузилась в темноту.

— Что вы делаете? — сказала Джиллиан со вздохом.

Туссен легко, без нажима опустил руки ей на плечи.

— Всего лишь то, чего вы хотите.

— Чего я хочу? — Джиллиан помотала головой. — Сомневаюсь.

— Вы хотите узнать, вожделение или любовь влечет вас к тому человеку. — Он притянул ее к себе, и Джиллиан не нашла в себе сил воспротивиться. — Что вы чувствуете по отношению ко мне?

— Ничего.

— Ничего? — Он тихо рассмеялся. — Это ложь. Когда я целую шею… — Он прижался губами к шее Джиллиан сзади, и она вздрогнула всем телом. — Когда я так делаю, вы чувствуете очень многое.

— Неправда.

— Еще одна ложь.

— Нет.

— Ведь это, как вы говорите, проверка? Испытайте же себя, ma cherie. Если бы я поцеловал вас по-настоящему, так, как никто не целовал прежде, вы бы поняли.

Последние три слова он произнес шепотом. Неожиданный приступ гнева охватил Джиллиан. Она резко повернулась лицом к Туесену и вперила пылающий взгляд в темную фигуру.

— Прекрасно, мсье, испытайте меня! Поцелуйте!

В ту же секунду он заключил ее в объятия и впился губами в ее губы. От этого поцелуя Джиллиан словно вспыхнула огнем, на мгновение охваченная желанием — непрошеным, но сильным и непреодолимым.

В объятиях Туссена она чувствовала то же, что и в объятиях Ричарда. Жаркое кольцо рук, прикосновение тела, ощущение поцелуя на губах — все было тем же самым. Как могли два совершенно разных человека вызывать у нее один и тот же отклик? Она вырвалась из его объятий.

— Боже милостивый! — Необъяснимый гнев бушевал в душе Джиллиан; она не задумываясь размахнулась и влепила Туссену пощечину. — Вот вам за ваше испытание!

— Мадам, я…

Джиллиан резко повернулась и ощупью двинулась через комнату.

— Я не выдержала экзамена, Туссен!

Да, она позорно провалилась. Джиллиан отыскала дверь, распахнула ее и чуть ли не скатилась по лестнице к ожидающему ее Уилкинсу. Она едва взглянула на дворецкого и кивком велела ему следовать за ней. Молча села в наемную карету, и та немедленно тронулась с места.

Она была в ярости. Негодовала на Туссена, но главным образом злилась на себя. Если она позволяет незнакомому человеку делать с ней такое, что уж говорить о ее связи с Ричардом? Что говорить о ней самой? Она настоящая распутница, ничем не лучше уличной проститутки.

Ричард — благородный, порядочный мужчина и заслуживает гораздо лучшей участи, чем взять в жены женщину, не способную устоять перед любым мужчиной, который всего-навсего поцеловал ее… Пусть это и был весьма впечатляющий поцелуй.

Что же ей теперь делать? Джиллиан закрыла лицо ладонями и попыталась собрать воедино мысли, что вихрем кружились в голове, но ей это не удалось.

А впрочем…

Джиллиан подняла голову и постаралась сосредоточиться. Она испытывала влечение к художнику только в его объятиях. Не жаждала до этого его прикосновений, не стремилась быть с ним рядом. В таком случае это скорее всего не более чем вожделение. Нечто совсем иное, нежели ее чувства к Ричарду.

Ободренная результатом своих умозаключений, Джиллиан выпрямилась на сиденье. Туссен достиг в искусстве совращения такого же совершенства, как в живописи, всем это известно. Но и Ричард не новичок в этой области. Разве так уж невероятно, что поцелуи таких мужчин оказали на нее такое головокружительное действие? Ее-то уж, по правде сказать, никак нельзя признать весьма опытной в этих делах.