Читать книгу "Пиранья. Война олигархов - Александр Бушков"

Не каждый день в мэрию их заштатного городка заглядывалистоль серьезные люди! Это где-нибудь в Киеве к появлению столь ответственных исуровых товарищей отнеслись бы с меньшим трепетом, там видали гостей иповажнее. Но здесь, в провинциальном приморском городишке, явление двух высокихчинов из самого Киева, – это, знаете ли, событие. Да к тому же столичныегости принадлежат к учреждению, которое пустяками не занимается по определению.Тут уж у любого рядового служаки сам собой включается рефлекс принятия стойки«смирно».

Надо признать, документы Мазуру и Стробачу справилинаинадежнейшие. И справили быстро – аккурат к их возвращению из Ирана. Это быладаже не липа. Какая же липа, если изготовлено все в государственной типографии,а подписи и печати самые что ни на есть настоящие? Ну разве что кому-то вголову придет связаться с отделом кадров учреждения, ведавшего госбезопасностьюжовто-блакитного государства и поинтересоваться, а не состоят ли в ваших тесныхрядах гарны хлопцы Мазур да Стробач, оба-двое как на подбор полковники, –то могло бы и всплыть, что таковые в рядах не состоят и, что характерно,никогда не состояли. Да вот только где это видано, чтобы подобные учрежденияотвечали на звонки простых граждан из мэрий? И не просто отвечали, а подробнорасписывали, кто и где служит, в каком звании и чем занимается?..

Рука милиционера потянулась к телефону.

– Не надо никому докладывать! – командным тономостановил его Мазур. И добавил отеческими интонациями: – Не надо тебе лезть вэти игры, сынок.

Молодой охранник не стал выспрашивать, что за игры имеет ввиду пан незваный гость. Серьезные игры, с политическим уклоном, какие же еще –раз целых двое полковников заявились, а не простые мордовороты из «масок-шоу».С тех пор, как по стране прокатился оранжевый вал, сии игры очень полюбили паныначальнички от самого большого до самого маленького, полюбили от Львовщины и доКрымщины. Правила такой игры просты до невозможности: одни пытаются оттяпатькусок, и желательно пожирнее, обвиняя противную сторону в политическойнеблагонадежности и заодно во всех прочих смертных грехах, другие, как могут,защищают то, что нажито непосильным трудом. В общем, передел собственности ивласти. И конца-края этим играм не видно.

«Крупняк уже переделили, теперь добрались и до нашегозахолустья», – где-то примерно так должен был подумать охранник, провожаявзглядом две фигуры в строгих серых костюмах…

В этот самый что ни на есть разгар трудового дня мэрияотнюдь не гудела, как потревоженный улей, и его вид не смог бы умилить случайнозаглянувшего сюда рядового избирателя – вот, мол, как радеют за нас слугинарода, трудятся, не покладая рук, в поте и мыле, на народное наше благо… Почтипустые коридоры, если кто и попадается навстречу, то передвигается не быстрымделовым шагом, а нога за ногу.

Даже коридорная пыль в солнечных лучах оседает как-то вяло исонно, проникаясь общей учрежденческой спячкой. Правда, некое оживлениенаблюдалось в приемной мэра. На ярко-красных креслах, положив на коленипортфели и папки, дожидались своей очереди посетители. Некий здоровяк врубашке-гавайке, словно перенесенный сюда из российских девяностых, эдакийвымерший типаж – средней паршивости бандюган (разве что толстой золотой цепи нашее не хватает), заигрывал, крутя на пальце ключи от машины, с довольномиленькой секретаршей.

Появившиеся в приемной двое новых посетителей в серыхкостюмах уверенно, будто так и надо, прошли мимо секретарского стола, неинтересуясь – занят сам, не занят, принимает ли сегодня и кто последний, –с ходу направились к кабинету. Стробач взялся за дверную ручку.

– Эгей, вы куды?! – вдруг опомнившись, взвиласьсекретарша.

Ее не удостоили ответом. Стробач потянул на себя дверь.Видимо, желая показать себя во всей красе перед гарной дивчиной, тип в гавайке,что-то пробубнив, вроде «да я зараз цих козлив!», ломанулся к наглецам и дажеуцепил Мазура за рукав. Это он сделал зря, в чем незамедлительно и убедился,когда Мазур, перехватив его за запястье, легонько так сжал двумя пальцамиопределенную точку. Тип в гавайке заплясал на месте, тряся рукой, поскуливая иотчего-то вдруг позабыв о гарной дивчине.

В кабинете за Т-образным столом сидели трое. Один, как иположено главному начальнику, во главе стола, двое по бокам. На столе былиразложены какие-то схемы и чертежи, перед посетителями лежали раскрытые папки смножеством бумаг внутри. У всей троицы был настолько плутоватый вид, что Мазурготов был поставить сто против одного: до их прихода эти граждане обсуждали нечто иное, как животрепещущую проблему распилов и откатов (или как они там зовутсяна местном чиновничьем жаргоне). Не иначе, строительство сверхскоростной трассыили позарез нужного народу стадиона для спидвея.

– Шо це такэ! Що вам потрибно, геть! – хорошопоставленным начальственным голосом пророкотал мэр.

Его рык способен был, пожалуй, до прожилок пронять, напугатьмелкую сошку вроде начальников ЖЭКов. Те и инфаркт могли бы схватить.

Однако нынешние посетители к ЖЭКам никакого отношения неимели. Они проходили совсем по другому ведомству. И повели себя эти посетители,с точки зрения пана мэра, совершенно возмутительно.

Один из них (Стробач) поставил на край стола кейс, раскрылего и принялся что-то там внутри включать и переключать. Второй же (Мазур)направился к мэрскому столу.

– Вы что себе позволяете! – перешел на русскиймэр, и на этот раз начальственный окрик прозвучал уже чуть менее грозно. Вголосе явственно проступило осторожное сомнение.

А граждане за столом переглянулись, как по команде,захлопнули папки и принялись сворачивать рулоны с планами и чертежами. Ониопределенно уловили в происходящем нехорошую странность и, понятное дело, негорели желанием оказаться в эпицентре любых неприятностей.

Второй посетитель, Мазур, положил на стол перед мэром «свое»удостоверение, поверх него бросил сложенные пополам два листа бумаги и нависнад мэром, опершись кулаками о стол.

– Ознакомьтесь с документами, пан Стороженко, и уверяювас, вопрос «що вам потрибно» отпадет сам собой.

Мазур произнес фразу так, как и требовалось произносить вподобных случаях: чуть небрежно, чуть брезгливо и с полным чувствомпревосходства.

На «корочки» мэр едва взглянул, видимо, нисколько неподвергая сомнению их подлинность, а вот в темные строчки на бумажном листевсматривался долго и вдумчиво. Хотя ничего для себя нового на той бумаге увидетьне мог – это была ксерокопия одного документа за подписью как раз его самого,господина Стороженко. И вторая бумага тоже была ксерокопией и там тоже имеласьподпись все того же господина Стороженко.

Мэр не побледнел, на стуле не покачнулся, но, как бы написалив старинном романе, на его лице проступила нешуточная борьба чувств.