Читать книгу "Не верю в доброту братвы - Владимир Колычев"

Мужчина в стареньком пиджаке и крупных роговых очках на тонком носе старательно что-то писал, не обращая на Глеба внимания. Дескать, делом он занят, некогда ему на кого-то там отвлекаться. Это у следователей называется психологическим приемом. Уловка настолько же хитрая, насколько и глупая.

Глеб кашлянул, усаживаясь на табурет, но следователь даже не оторвал глаза от своей писанины. Не глядя на него, он достал из кармана пиджака пачку сигарет и положил на стол, предлагая угоститься. Хоть за это спасибо.

Глеб выкурил сигарету, затушил ее в пепельнице. Следователь, казалось, только этого и ждал.

– Вы подозреваетесь в убийстве гражданина Жилкина, – сообщил он с таким видом, с каким говорят о хорошей погоде на завтра, о помидорах на грядке и соленых огурцах на закуску.

– Кем? Гражданином Герасимовым? Так он и гражданина Сапронова в этом же обвиняет. Как он там, гражданин Сапронов, жив еще после побоев? Или это я его до потери пульса избил?

– Гражданин Сапронов жив, состояние стабильно тяжелое, – заметно смутился следователь. И даже поправил очки на вспотевшей переносице. Не было у него ничего против Глеба, кроме обвинений со стороны Герасимова.

– Ему тоже предъявите обвинение в убийстве? – спросил Глеб.

– Давайте не будем перекладывать с больной головы на здоровую, – поморщился следователь.

– Это у кого голова здоровая? У меня? Да у меня там места живого нет…

– Ну, не вам жаловаться… Гражданин Инокентьев утверждает, что вы прострелили ему две ноги.

– Э-э, давайте сначала с Жилкиным разберемся! У вас доказательства есть? У вас показания свидетелей есть?

– Есть такое понятие, как тайна следствия…

– Понятия, может, и есть, а доказательств у вас нет. А у меня есть алиби, если что… То, что Инокентьев говорит, это еще проверить надо… И если это я в него стрелял, так у меня другого выхода не было. У него ствол был…

– Не было у него оружия, не было.

– И у меня не было. Где ствол с моими отпечатками пальцев?..

Глеб на все сто процентов был уверен в том, что Нина ничего не скажет про оружие. И как он палачу ноги прострелил, не расскажет. А вот самого Инокентьева она сдала с потрохами. И то, что Герасим ее похитил, молчать, конечно же, не стала. Так что у Глеба есть шанс выкарабкаться.

– Ну, пистолета с вашими отпечатками мы не нашли, – вздохнул следователь.

И снова принялся писать. А когда закончил, подал ему заполненный протокол допроса. Если верить тексту, Глеб признался в убийстве Жилкина, и вину за Инокентьева тоже взял на себя.

Разумеется, Глеб не стал подписывать этот протокол, и еще он потребовал адвоката. Следователю ничего не оставалось, как вызвать конвой.

Глеба содержали в четырехместной камере, но находился он там в одиночестве. Во всяком случае до тех пор, пока его не увели на допрос. Но пока его не было, к нему подселили соседа. Глеб едва сдержал эмоции, увидев на тюремных нарах своего давнего знакомого.

Юра Соколов лежал на шконке, подложив под голову обе руки. Дорогой костюм на нем, сам свежий как утренний огурчик, холеный.

– Тебе, брат, «смотрящий» в хату не нужен? – спросил он, с насмешкой глядя на Глеба.

– Ну, я как бы и сам справляюсь.

Глеб протянул ему руку, тот резко поднялся со шконки, крепко пожал ее. Но обниматься не стали. Да, они давние знакомые, но не друзья.

– Я к тебе тут на часок зачалился. Примешь?

– Принимают менты, – заинтригованно смотрел на Сокола Глеб.

– Ну, менты меня на часок и приняли. Чтобы с тобой повидаться… Разговор у меня к тебе есть.

– Ты с чего-нибудь попроще начни. Например, как ты здесь оказался?

– Проблемы у меня небольшие. Мы тут завод у вас начали строить. Цемент здесь можно хороший делать: сырье, все такое… Короче, проблемы у нас возникли с вашей братвой…

– Так это не ко мне, – нахмурился Глеб.

– Ну, ты же можешь решать проблемы, – усмехнулся Сокол.

– Тебе лучше уйти.

– А то как с Густавом будет?

– Не будет. Я в эти игры больше не играю.

– Чего так?

– Хватит, наигрался. Семья у меня, к жене хочу вернуться.

– Так ты же за решеткой.

– Ничего, выпустят: у них на меня ничего нет.

– Долго мурыжить будут. Да и братва поджать может. А я тебя прямо сейчас вытащить могу.

– Ничего, я уж как-нибудь…

– Ты, говорят, директором рынка был?

– Это ты о чем?

– Ну, неплохо, говорят, справлялся. А завод у нас крупный будет… Ну, директором мы тебя, понятное дело, не поставим, но начальником службы безопасности можно. Зарплата хорошая, можешь не сомневаться…

– Но сначала я должен решить твою проблему? – мрачно усмехнулся Глеб.

– Так ты ее уже решил. Жилкина нет, Герасимова прессуют – только в путь. Поверь, скоро от его банды останется одно воспоминание. Но мы бы так и топтались на одном месте, если бы ты это осиное гнездо не разворошил. Не попади Герасим под тяжелую статью, мы бы не смогли его дожать. А сейчас можем. И дожмем.

– Хочешь сказать, у тебя проблемы с Герасимом были?

– Они еще остаются, но в главном уже решены… Герасим хотел и завод наш подмять, и наш банк. Костя Сапронов – наш человек, если ты этого не знаешь.

– Откуда я мог знать? – пожал плечами Глеб.

– Ну, теперь знаешь… Если бы ты за Костю не подписался, не выжил бы он. Герасим зуб на него давно точил…

– А тут у него еще и повод появился, – кивнул Глеб, вспомнив, кто подставил Костю под удар.

Но не будет он говорить об этом Соколу. Хотя бы потому, что он об этом не спрашивает. Для него главное, что Глеб вывел из-под удара Костю и подставил под ментов Герасима.

– Ну да, повод серьезный, не вопрос… Хотя Костя Жилкина не заказывал.

– А кто говорит, что заказывал? – напрягся Глеб.

– Неважно, кто говорит. Важно, кому за это предъявляют, – усмехнулся Сокол, с затаенной насмешкой глядя на него.

– Я не при делах.

– Ну, на «нет» и суда нет… Выручил ты нас, брат… И конкретно меня выручил. Я в долгу, сам понимаешь, оставаться не хочу. Тогда в зоне остался, а сейчас не хочу… Завод еще только строится, но начальник службы безопасности нужен уже сейчас.

– Не хотелось бы, – покачал головой Глеб.

– Пять тысяч долларов в месяц. Не считая премиальных…

– Трудно устоять.

– Так в чем проблема?

– Безопасность – это суета. Злая суета. А зло порождает зло… Наигрался я в эти игры.