Читать книгу "Загадай желание - Татьяна Веденская"

– Не имею никакого понятия. А тебе зачем? – удивилась клиентка.

Анна встрепенулась и заставила взять себя в руки. Она поклялась не произносить вслух (и про себя тоже) такие слова, как Ирландия, Дублин, кельтский и особенно имени Матгемейн всуе. Также, на всякий случай, она постаралась не упоминать ничего шотландского, не думать о клетчатом и рыжем.

– Значит, ты решила его забыть? – поинтересовалась у Анны следующая клиентка.

С ножницами в руках Анна замерла над головой клиентки. Опасно! Оказывается, она уже полчаса рассказывала о том, как Матгемейн, наверное, уже ее забыл и что у него наверняка в каждом порту по девушке.

– В каждом аэропорту, – поправилась Анна. – Я не знаю, что делать. Зачем мне ложные надежды?

– Я никогда не видела настоящую любовь с первого взгляда, если честно, – призналась клиентка. – Да, симпатия может возникнуть и все такое. А вы с ним уже… ну, было что?

– Если ты хочешь сказать, что он уже получил свое и интерес его угас, то… да, угас, – кивнула Анна и густо покраснела.

А как еще себя чувствовать, если ты впервые занималась любовью после четырехлетнего перерыва? Никакой голос разума не достиг сознания Анны. В присутствии Матюши она теряла голову, без Матюши ей стало одиноко и пусто.

– Ну и ладно, не переживай. Ты только пальцем щелкнешь – к тебе с десяток таких же прибежит, – заверила ее клиентка. – Не жалей.

– Я не жалею, – покачала головой Анна, и это была правда от первой до последней буквы. Она не жалела ни об одной секунде, но теперь-то нужно было как-то жить дальше. Безумства кончились, началась проза жизни. Нужно было как-то выруливать дальше. Забавно, что самая главная проблема – что делать с Заступиным – не потревожила Анну до самого вечера, пока она не вернулась домой после долгого рабочего дня. Впервые за три дня, если не считать того сумасшедшего визита домой с ирландскими музыкантами, Анна увидела своих детей и свою свекровь. Бабушка Ниндзя стояла в коридоре, вытирала руки кухонным полотенцем и осуждала Анну всеми фибрами своей души.

– Ну что, уехали эти? – спросила она тоном, не оставляющим сомнений.

Анна кивнула и устало поставила сумку с продуктами на тумбу.

– Как дети? – спросила она. Что бы ни делала Баба Ниндзя, ее гневу не удастся испортить ее настроение. Оно и так – хуже некуда. Прошло уже семь часов с того момента, как Матгемейн исчез, помахав ей рукой из зеленого коридора и рассеянно улыбнувшись. Анна злилась, хотела плакать или убить кого-нибудь. Или позвонить ему, но никакого номера у нее не было.

– Значит, теперь ты вспомнила о детях? – сжала губы Полина Дмитриевна. – А раньше ты о чем думала?

– У меня нет причин стыдиться. Я четыре года ни с кем не встречалась, – ответила Анна, глядя прямо в глаза свекрови.

Та почти дрогнула от такого прямого взгляда. В конце концов, она знала, рано или поздно этим бы кончилось. Появился бы мужчина, так или иначе. Невестка была слишком хороша, пекла слишком вкусные пироги, умела улыбаться так тепло, что в лучах ее улыбки все грелись, как в мягких лучах весеннего солнца. А как она умела слушать!.. Больше всего свекровь боялась, что невестка исчезнет из ее жизни. После гибели сына Анна стала для нее всем на свете. Она любила Анну. Что говорить – Анну любили все. Теперь вот еще и какой-то смазливый рыжий ирландец, обрушь Господь все беды на его иноземную голову!

– Аня, но ведь это же не может быть серьезным. Он же иностранец! – воскликнула Полина Дмитриевна. – Даже не в этом дело, он же музыкант. Какая может быть уверенность в таком человеке? Может быть, прямо сейчас он уже заигрывает с другой девушкой из зала. Они же такие – ненадежный народ. Музыканты такие от природы.

– Возможно, – кивнула Анна, но про себя подумала, что сейчас Матюша не на концерте, сейчас его самолет, наверное, уже приземлился и выруливает по мокрой от дождя полосе в Дублинском аэропорту. Откуда она это знала? Она посмотрела погоду в Дублине, не сдержалась, загрузила ее на телефоне, в приложении «Яндекс, погода». И, кстати, если бы кто-то спросил у ее сердца, то оно бы ответило, что никого надежнее Матюши она никогда не встречала. Глупое, глупое сердце. Всему верит, даже Интернету и особенно переводчику Google.

– Тебе одиноко, и это нормально, – проговорила свекровь, наливая Анне чаю. – Ничего страшного не случилось, и ты права, тебе не надо стыдиться. Всякое бывает. Но теперь надо забыть об этом и жить дальше, верно? Подумай о детях. Ты ведь ничего пока не сказала Олегу? Он ничего не знает? Олег Заступин – очень хороший вариант для тебя. Что же ты собираешься делать теперь с ним?

– Я не знаю. Я не думала ни о чем, – призналась Анна. И она бы не хотела начинать думать сейчас, но думать было надо, это факт.

– Я понимаю. Но ведь он уехал, этот твой ирландец. Он что-нибудь тебе обещал? Что он сказал тебе? – спросила Бабушка Ниндзя, а в глазах ее плескалось такое беспокойство, что Анну окатило холодной волной страха. Что бы ни было теперь впереди, будущее не было ни счастливым, ни добрым. Любой выбор причинит кому-то боль.

– Он ничего мне не обещал, – успокоила Анна свекровь. Она не стала говорить ей о том, что он сказал на прощание. Наверное, он просто шутил. Он сказал, что никогда еще за всю свою жизнь он не чувствовал ничего подобного. Ни к кому, никогда. «Это все по-настоящему», – сказал он. Нет, он несерьезно говорил все это. Такие вещи не говорят после пятидесяти часов знакомства. Только не легкомысленные гитаристы и волынщики.

– Вот видишь? Так что незачем Олегу знать об этом. Подожди недельку, ничего не делай, ничего не решай. Все само собой образуется. – Голос свекрови шелестел, как опадающая с деревьев листва. Анна кивала, пила чай и проваливалась в какое-то бессвязное, пустое, без мыслей, забытье. Похмелье от вина бывает невыносимым. Похмелье от неразделенной любви – страшно. Только теперь Анна вдруг начала понимать то, о чем ей много раз говорила Олеся. Она поняла, как это может быть – что она просто не в состоянии находиться далеко от Максима Померанцева, и не имеет никакого значения то, насколько он хороший человек, насколько честен он или влюблен в нее.

– Я пойду прилягу, – пробормотала Анна.

Свекровь кивнула. Отстала, умная женщина. Анна прошла в комнату, улеглась на диване рядом с письменным столом, за которым сидела Маша – она рисовала какой-то цветок акварельными красками, была сосредоточена и так очаровательна, с прикушенной от напряжения губкой, с румяными щечками. Анна смотрела сквозь прикрытые ресницы на любимую дочку и ни о чем не думала. А потом…

Раздался короткий переливистый звук – это пришла эсэмэска на телефон. Анна вздрогнула, и сердце ее стукнуло с такой силой, что стало почти больно. Анна одним рывком поднялась, села на диван и выдернула телефон из кармана, отчего он упал на пол, развалился на части и отключился.

– Черт, черт, черт. – Анна вдруг до ужаса перепугалась, что эсэмэска пропадет, что она сотрется из-за того, что телефон упал. Или что он сломался и совсем теперь не заработает. Но этого не случилось, аппарат был собран обратно, экран загорелся, и через две минуты Анна читала сообщение от Матгемейна, с незнакомого, длинного международного номера. Он писал: