Читать книгу "Парк Горького - Мартин Круз Смит"

Сонный голос ответил:

— Следователь, я пришлю список утром. Не читать же мне сейчас сотню телефонных номеров.

— Звонил ли кто в гостиницу «Россия»? — спросил Аркадий.

— Нет.

— Не вешайте трубку. — В дежурке был полный телефонный справочник. Аркадий нашел по алфавиту страницы с телефонами «России». — Были ли звонки по телефону 45-77-02?

На другом конце послышалось возмущенное сопение, потом после долгого молчания последовал ответ:

— В 20.10 по этому номеру звонили с автомата 90-28-25.

— Продолжительность разговора?

— Одна минута.

Аркадий положил трубку, потом набрал номер «России» и попросил Осборна. Ему ответили, что господина Осборна нет в номере. Осборн встречался с Ириной Асановой.

В гараже Аркадий подбежал к машине и выехал на Петровку. Движение было слабое. Учитывая, что звонила Осборну она, думал Аркадий, встреча назначена по ее инициативе, даже по ее настоянию. Одной минуты достаточно, чтобы назвать место, значит, она потребовала встретиться в определенном месте. Где? Не в номере Осборна и не там, где он будет бросаться в глаза. Не в машине — это может привлечь внимание милиционера, а если не в машине, значит, Осборн не будет отвозить ее домой. Общественный транспорт прекращает движение в половине первого. На часах Аркадия было десять минут первого. По правде говоря, он даже не знал точно, встречаются ли они, а если встречаются, то где и когда. Он мог только проверить очевидную догадку.

Он свернул на площадь Революции, выключил мотор и встал в тени между двумя фонарями. Это было ближайшая к «России» станция метро, и к тому же на прямой линии от ее дома. Мимо промчалась милицейская машина с синими огнями, сирена молчала. Аркадий впервые пожалел, что в машине нет рации. Он чувствовал, как колотилось сердце. Нервно постучал кончиками пальцев по баранке. Возбуждение подсказывало ему, что он на правильном пути.

Северный вестибюль станции «Площадь Революции» выходил на площадь Свердлова, а южный — на Красную площадь. Он следил за неясными очертаниями фигур, появлявшихся с залитой светом Красной площади, из дымки, соперничающей по яркости со снежинками, летящими на фоне гигантского фасада ГУМа — Государственного универсального магазина. Звуки шагов раздавались со всех сторон. В этом разнообразии шагов, то неторопливых, то спешащих, он уловил ее походку. Ирина Асанова появилась из-за угла универмага, руки в карманах куртки, длинные волосы развевались подобно флагу. Она вошла в стеклянные двери метро как раз напротив машины Аркадия. Он увидел, как за ней, отделившись от обеих сторон входа, последовали два человека.

Пятачок был у Ирины наготове. Аркадий задержался у разменного автомата. Когда он ступил на эскалатор, она уже была далеко внизу, за нею двое мужчин, которых она по-прежнему не замечала. На них были грязновато-коричневые пальто и шляпы, какие встречались через каждые три-четыре ступеньки эскалатора, опускающегося на глубину двести метров — глубину бомбоубежища. Наступил час влюбленных — на ступенях множество парочек, мужчины, как правило, ступенькой ниже, голова, как на обтянутой свитером подушке, покоится на груди спутницы, та смотрит прямо перед собой на набегающий потолок или, замечая проталкивающуюся вниз Ирину, окидывает ее взглядом собственницы. Двое мужчин в пальто проталкивались следом. Аркадий поспешил, но он был слишком далеко позади. Там, где под полукруглым сводом потолка кончался эскалатор, Ирина исчезла, следом за ней двое в пальто.

Переходы нижнего вестибюля устланы мрамором, на потолке — хрустальные люстры, стены и своды украшены красочными мозаичными панно на революционные темы, которые скрадывали грохот невидимых поездов. Аркадий обогнал двух солдат-монголов, вдвоем волочащих тяжелый чемодан мимо панно с изображением Ленина, выступающего перед большевиками. Мимо Ленина, призывающего к объединению рабочих, быстрым шагом прошел музыкант в блестящих лакированных туфлях. А там, где Ленин склонился над манифестом, слонялись утомленные парочки, Аркадий потерял Ирину из виду.

В конце вестибюля невысокие арки вели на посадочную платформу. Как раз отходил поезд, увозя незнакомых людей, пожилые люди спешили занять выделенные для них места, влюбленные в обнимку раскачивались в такт движению, постепенно исчезая из виду, потом мелькнул хвостовой вагон и два красных огонька в туннеле. Аркадий не думал, что она успела на поезд, но не был уверен. На электрических часах над туннелем большие цифры 2:56 сменились на 0:00 и начали заново отсчитывать время. В часы пик интервал между поездами не превышал одной минуты, так что из туннелей непрерывно раздавалось приглушенное вибрирование, но и по ночам, даже к концу работы, интервал не превышал трех минут. Дежурные по платформе, крепкие старушки в синей форме, с флажками в руках, обходили скамейки и шептали не желающим расставаться влюбленным: «Сейчас будет последний поезд… последний поезд…» Аркадий стал расспрашивать о высокой молодой красивой женщине с длинными каштановыми волосами. Дежурная сочувственно покачала головой. Он через вестибюль метнулся на противоположную платформу. Пассажиры как две капли воды походили на тех, что уже уехали, если не считать солдат-монголов, которые, как куклы на выставке, сидели на своем чемодане.

Аркадий вернулся в вестибюль и двинулся вдоль сверкающей революционной мозаики, уступая дорогу спешащим к последнему поезду. Он был уверен, что не пропустил бы Ирину. Уборщица, стоя на коленях рядом с ведром нашатыря, терла мраморный пол. Ленин говорил, что он пустит золото на канализационные трубы; мрамор в метро — не так уж далеко от этого. Голова уборщицы повторяла круговые движения руки. Во всю длину вестибюля Ленин на мозаичных панно вдохновлял, поносил, размышлял. На одной стороне между мозаиками находились три двери. Замигали люстры, предупреждая, что следующий поезд будет последним. В чередовании света и тьмы фигуры Ленина то оживали, то блекли.

Аркадий открыл дверь со знаком красного креста и обнаружил чулан с кислородным баллоном, огнетушителями, повязками, прислоненными к стене носилками, одним словом, средствами первой помощи. Одна из дверей с надписью «Вход воспрещен» была заперта. Другая дверь с надписью «Вход воспрещен» легко распахнулась, и он проскользнул в нее.

Пространство, в котором он оказался, было не больше кабины машиниста. На циферблатах многочисленных счетчиков отражался свет красной лампы. Другая стена пестрела рубильниками и пометками мелом. Он поднял с пола то, что сначала показалось тряпкой. Это была косынка, в свете лампы выглядевшая черной.

На железной двери была надпись: «Опасно!». Аркадий толчком открыл ее и оказался в туннеле. Он стоял на узком металлическом мостике, возвышавшемся над рельсами на уровне груди. Воздух вибрировал. Со стороны отдаленной платформы проникал сумрачный свет. Прямо под площадкой на рельсах лежала Ирина Асанова. Глаза и рот открыты. Один из мужчин в пальто укладывал на рельсы ее ноги. Второй, оказавшийся на мостике, замахнулся на Аркадия короткой лопаткой.

Аркадий принял два удара на руку и почувствовал, как она онемела ниже локтя. Правда, урок, преподанный ему Кервиллом в Парке Горького, не прошел даром. Когда противник откинулся, чтобы нанести удар прямо по черепу, Аркадий что было сил ударил его ногой между ног. Человек переломился надвое и уронил свое орудие. Аркадий подхватил его и ударил соперника по голове. Тот осел на площадку, одной рукой держась за низ живота, другой зажимая фонтан хлещущей из носа темной крови. Аркадий посмотрел вдоль туннеля на часы в начале платформы и разглядел на удивление четкие цифры — 2:27.