Читать книгу "Внешняя угроза - Алексей Фомичев"

Титов тоже ждал, скользя взглядом по лицам солдат. Речь полковника произвела впечатление даже на него. Дитрих обладает изрядным даром красноречия. И убеждения.

И еще Титов отметил, что полковник пользуется большим уважением солдат. Такое уважение завоевать нелегко, одними речами не обойтись. Егеря – парни отчаянные, уверенные в себе. Видать, Дитрих и впрямь проявил себя с лучшей стороны. Он дает им сложные рискованные задания, но он же заботится о них, помогает чем может.

Оттого и отношения между ними такие. Солдаты хорошо знают своего командира, верят ему и не задают лишних вопросов. Это все хорошо. Но пойдут ли они за ним на верную смерть? Сейчас это выяснится…

Две минуты истекли. В помещении сохранялась та же тишина. И стука сапогов не слыхать. Дитрих повернулся.

Все солдаты сидели на местах. У всех напряженные лица, тревога и какая-то тоска во взглядах. Но спины прямые, нет выражения обреченности и отчаяния.

На душе полковника потеплело. Это были его солдаты, они верили командиру и готовы идти с ним даже на смерть! С такими парнями можно воевать и побеждать!

Дитрих бросил торжествующий взгляд на Титова, мол, вот какие у меня молодцы, и слегка охрипшим голосом произнес:

– Благодарю вас, ребята! Это единственные слова благодарности, которые вы услышите! Никто никогда не узнает об этом. Но ваши матери, жены, невесты и дети… Их жизни станут лучшей наградой за победу!

Он кашлянул, скрывая смущение, потом вскинул голову и заговорил прежним твердым голосом:

– А теперь к делу! Я расскажу, как и где мы будем действовать.

…После доведения плана до личного состава и уточнения задач Дитрих дал команду на сборы. А сам представил Титову и Глемм офицеров отряда. Потом все вместе прошли в арсенал.

Здесь лежало самое разнообразное оружие: немецкое, русское, итальянское, чешское, даже американское. Такое разнообразие могло удивить какого-нибудь армейского офицера, но для егерей подобный ассортимент был нормой.

Ягдгруппы действовали в отрыве от основных сил и в случае осложнения ситуации могли рассчитывать только на себя. А тактика и местность диктовали свои условия. Долгие переходы, отсутствие транспорта накладывали отпечаток на характер вооружения.

Дистанции боя в лесу редко превышают полсотни метров. С другой стороны, иногда бой происходит на опушке или на краю леса. Чтобы эффективно противостоять врагу, необходимо иметь возможность поражать его на разных дистанциях.

Группы в отряде Хартманна состояли из пятнадцати человек. Командир, два радиста, два снайпера с винтовками «маузер», два расчета пулеметов МG-42, шесть стрелков. Кроме винтовок и пулеметов, на вооружении были самозарядные винтовки G-43, русские автоматы ППШ, пистолеты (у командира и пулеметчиков). А недавно появился новый образец оружия. Дитрих сумел раздобыть всего три экземпляра и отдал их в группы Барецки и Кромберга.

Титов как раз осматривал один из них, вертя в руках.

– МР-43, – подсказал ему Хартманн. – Автоматическая винтовка. Выпустили небольшой партией, нам достались по случаю.

– А что за тип? – спросил Титов, рассматривая короткий, не намного больше пистолетного патрон.

– Не знаю, – не очень охотно ответил Хартманн. Рассказывать русскому о секретных новинках не особо и хотелось. – Придумали что-то умные головы.

Титов повертел в руках оружие, пожал плечами и отдал майору. Вид у винтовки непривычный, а как себя поведет в бою, неизвестно.

– Как называется? – переспросил он.

– МР-43, – повторил Хартманн. – Название неподходящее, но это не важно.[9]

Глемм больше интересовали кумулятивные гранаты. Лейтенант Барецки – высокий зеленоглазый блондин, похожий скорее на актера, чем на егеря, – показал ей гранаты, объяснил принцип их действия. При этом больше смотрел на девушку, чем на гранату. Словно не мог поверить, что эта красотка – настоящий инопланетянин.

– Броню какой толщины она пробивает?

– До полутора сотен миллиметров.

Глемм наморщила лоб. Характеристики местной брони ей не были известны. Хотя бронепробиваемость впечатляла. Но хватит ли ее для роботов?

Она взвесила гранату в руке, подкинула. Тяжеловата. Метров на двадцать можно добросить, не больше. Но кто позволит подойти к роботу на такое расстояние? Может, в лесу это и выйдет, однако вряд ли. Роботы созданы для действий в городских условиях, их малым расстоянием не напугаешь. Гранатометчик пойдет на верную смерть. Но что делать?

– Как с бутылками? – в другом углу арсенала спрашивал Титов Хартманна. – Сделали?

– Это ты о «коктейлях Молотова»? Сделали, – хмыкнул тот. – Но мы нашли кое-что получше.

– Что же?

Хартманн обернулся, поискал кого-то взглядом, потом махнул рукой.

– Стефан! Принеси «фламмен».[10]

Лейтенант Барецки отдал команду кому-то из солдат, и тот бегом принес огнемет. Титов опознал его сразу, видел среди трофеев. Немецкий пехотный ранцевый огнемет, неплохой образец, используется и против пехоты, и против техники.

– При случае попробуем поджечь этих роботов. Или подпалим кусты и деревья. Создадим завесу.

Вместе с Барецки подошла и Глемм. Выслушала Хартманна, уточнила дальность стрельбы.

– Двадцать – двадцать пять метров, – ответил лейтенант.

Глемм покачала головой. И здесь нужен смертник. Но раз иного ничего нет, придется воевать этим…

Дитрих, внимательно наблюдавший за разговором, отметил недовольство Глемм. Улучив момент, он подошел к ней и спросил:

– Что вас не устаивает, лейтенант?

Марита взглянула на полковника.

– Ничего. Просто… Вы должны знать, полковник, этот бой переживут очень немногие. Если противник успеет вызвать подкрепление, а мы не сможем сразу уничтожить пульт управления, то…

Дитрих несколько секунд молча смотрел на девушку, потом едва заметно дернул уголком губ.

– Я понял это, лейтенант, еще вчера. Мы все, кто здесь присутствует, идем на смерть. И только потому, что поверили вам, фройляйн. Поверили русскому генералу, который смотрел на меня с ненавистью и надеждой. Поверили этому майору Титову, рискнувшему прийти сюда… Может быть, это единственное, что способно хоть на короткий срок объединить нас, врагов, и заставить забыть о взаимной ненависти. Перед смертью, фройляйн, люди перестают лгать и совершают невозможные ранее поступки. Именно присутствие смерти делает нас иными… И знаете что? Это хорошо!