Читать книгу "Курица в полете - Екатерина Вильмонт"

В хлопотах по устройству своего гнезда она почти не думала оВоронцове. А что о нем думать?

Поматросил и бросил. И словно в ответ на ее мысли по радиораздалась очередная хохма Николая Фоменко: «Поматросил и бросил — это обидно, ане матросил и бросил — это оскорбительно!»

Она хохотала до колик в животе. Вот видите, Элла Борисовна,вас все-таки хоть поматросили… Почему-то от этой дурацкой шутки настроениеподнялось, а тут еще позвонил режиссер шоу «Рецепты моей бабушки» и сказал, чточерез неделю предстоит празднество по случаю семилетия канала.

Пять лет не праздновали, так как руководство считало, чтопять лет — не срок, а вот семь… Очевидно, магическое число семь вызывало ухозяев и руководства большее доверие.

— Элла, ты должна прийти. Я уверен, будет здорово! Ты,кстати, зря не пришла на Новый год. Мы тогда классно гульнули.

— Да ну, я не знаю…

— Элла, кончай выдрючиваться!

— Мне не с кем пойти…

— Что значит — не с кем? Туда не ходят под ручку схахелем! Это корпоративное мероприятие.

Только свои и гости канала. Даже мужья и жены не допускаются.Ты своя — и выкинь из головы эту херню.

— Хорошо, выкину! — почему-то обрадовалась Элла.Ей было приятно, что она своя! — А скажи, как надо одеваться?

— Да как угодно. Хоть в джинсах, хоть в вечернемплатье. Кстати, хочешь посмотреть отснятый материал?

— А переделать что-то еще можно будет? — — Нет, недумай и не мечтай!

— Тогда и смотреть не стану, а то расстроюсь не знаюкак…

— Воля твоя!

— А как там Аркаша? — спросила она, удивленнаятем, что по такому поводу ей звонит режиссер, а не Пузайцер.

— Аркаша в отпуске, умотал в Одессу, у него же тамотец.

А я, подумала Элла, я хочу съездить в Одессу?

Нет, наверное… У меня там никого не осталось.

У меня, правда, и здесь никого нет, кроме подруг, всямосковская родня уже давно живет в Штатах и не подает признаков жизни. Еще сИей она переписывалась какое-то время, а потом переписка заглохла.

От всей прошлой жизни, той, одесской, остались только мама иВитька. Странно, что оба живут в Вене… В другом случае это было бы бесконечномного — мать и первая любовь, но не в моем. В моем случае это почти ничто. Ихсамих нет, в ее жизни только вещественные доказательства их существования —норковая шуба и топазовое кольцо.

Это грустно. А от Воронцова остались лишь воспоминания излость. Ну да черт с ним. Что я себе, мужика нормального не найду? Еще какнайду! Аркаша на съемках намекал, что мной очень интересовался Тришкевич. Одиниз самых популярных ведущих на канале, обаятельный, веселый, интересныймужчина, душа любой компании. У него, правда, кажется, две или даже три семьи,но я же замуж не собираюсь.

Проблемы, в чем пойти на торжество, у нее не было. ЕлизаветаПетровна привезла ей из Довиля дивной красоты шелковый шарф, прозрачный, ссеребряными цветами. Его можно надеть на черную шелковую блузку — и сразу онапревращается в вечерний туалет. Исключительно удобно! Надо будет заехать кМашке в салон, пусть сделает маску и макияж.

За три дня до торжества она решила все-таки примерить свой«вечерний туалет». И пришла в отчаяние — блузка натянулась на груди и сиделаотвратительно. Конечно, можно еще отправиться по магазинам и что-то подобрать,но она знала, что настроение от этого не поднимется. Это дурной путь;растолстела — купи шмотку побольше. Нет, надо просто три дня поголодать.Возникнет волшебная легкость в организме — и блузка будет сидеть отлично. Онахорошо помнила, как присланное дядей Адиком из Америки платье к окончаниюуниверситета оказалось мало, тогда она питалась черт знает чем, в основномкакой-то жуткой серой лапшой… А другого платья не было. Три или четыре дня онапросто ничего не ела, но на празднике появилась в новом американском платье и сневероятной легкостью в организме. Правда, приходилось еще делать клизмы, штуканеприятная, но, как известно, если хочешь быть красивой…

И теперь три дня она посвятила голодовке.

Мысли о еде, конечно, одолевали, зато меньше думалось оВоронцове. Лишь слегка кружилась голова. Но ничего, главное — ощущать в себелегкость.

И ни в коем случае не набрасываться на еду, лучше совсемничего не есть на этом празднике, а то может стать плохо… И не пить, конечно.Разве что глоточек шампанского…

В день праздника она с самого утра примерила блузку — и орадость! — она сидела прекрасно!

Полная благих намерений, Элла решила, что поголодает ещеденек-другой. Как ни странно, есть уже почти не хотелось. И она поехала к Машев салон.

— Элка, ты что какая-то странная? Голодаешь, что ли?

— Как ты догадалась?

— Видно. Смотри не переборщи!

— Да я в черную блузку не влезла…

— Все равно, так и гипертонию нажить недолго, когдаголодаешь, а потом нажираешься… Вредно очень, имей в виду.

— Знаю! Но я решила начать новую жизнь в новойквартире. Машка, это восторг! Ты обязана приехать, посмотреть.

— Не знаю, я еле до работы добираюсь, и то не каждыйдень. Но врач говорит, это должно скоро пройти.

Элла провела в салоне несколько часов, но вышла оттуда сгордым сознанием своей неотразимости. Чтобы сберечь силы и макияж, поехаладомой на такси. Вечером за ней обещал заехать их оператор Павел Игоревич, онжил у метро «Новые Черемушки», и ему было по пути.

— Ох, Эллочка, вы прямо как с картинки. Обратно я вастоже довезу, разве можно бросить на произвол судьбы такую женщину?

— Спасибо, Паша!

— Хотя, думаю, от провожающих отбоя не будет.

— Да плевать я на них хотела, лучше поеду с вами!

Праздник был устроен в гостинице «Рэдиссон-Славянская». Элланикогда раньше там не была.

Все оказалось куда роскошнее, чем она могла себепредставить, бегая по задрипанным останкинским коридорам. И вообще, она впервыепопала на подобную тусовку. Толпы народа, перетекавшие из одного роскошногозала в другой. Масса знакомых лиц — не столько по работе, сколько по экранутелевизора. Политики, знаменитые артисты и… Зоя Звонарева, вся затянутая вочто-то серебристое. Ни дать ни взять сестричка Ихтиандра, немного дефективнаяправда. Она стояла у колонны с бокалом шампанского и что-то, по-видимому,щебетала в своей манере. Эллу затошнило.

Но тут она увидела знакомых и забыла о Лире.

— Эллочка, вы чудесно выглядите, — сказала ейредакторша Эльга Валентиновна.

Народу было море, но присесть даже на минуточку совершеннонегде. Наверное, я зря надела туфли на каблуках. К концу вечера ноги отвалятсяна фиг.