Читать книгу "Мечник - Василий Сахаров"

Осматриваю овраг, гвардейцы, как всегда, сработали чисто, боеготовых врагов не осталось, и только несколько раненых валяются подле костров. Слева и справа стрельба тоже затихает, и группы, оставив на выходе свои дозоры, начинают спускаться вниз. С одной стороны к кострам подходят пластуны, а с другой – наёмники. А что касается меня, то я не расслабляюсь и внимательно наблюдаю за всем происходящим.

Вот к одному из костров подходит высокий казак, хочет подхватить ещё живого врага, у которого пулями перебиты ноги. И кажется, что сектант не в состоянии оказать сопротивления, он тихо постанывает, на губах – кровавая пена. Однако, когда наш боец оказывается рядом, вражеский воин отталкивается всем телом от пропитанной его кровью земли и пытается дотянуться до него ножом. Не смог! Наши воины знают, с кем дело имеют, а потому всегда настороже. Сектант, совсем ещё молодой парень с красными ромбами на щеках, всхлипывает, перекатывается на спину, что-то шепчет и резко проводит клинком по своей шее. Подобное происходит со всеми, и только один из раненых, солидный мужик в меховом тулупчике, сдрейфил и не покончил жизнь самоубийством. И для нас это хорошо, будет с кем поговорить.

Седобородый пожилой пленник сидит подле так и не потухшего костра. Он с ненавистью оглядывает наших воинов, стискивает зубы и, вырвав из тулупа кусок подкладки, прижимает её к простреленному боку. Я, присев напротив него, кивнул на трупы молодых бойцов из клана Красных Ромбов и спросил:

– А ты чего к Сыну Зари не торопишься?

– Я что, дурак, что ли? – Он скалится на меня, словно волк, и жёлтые, давно не чищенные зубы отблескивают в свете огня. – Нет, я не фанатик, а работаю за твёрдый оклад в золоте.

– И кто ты таков?

– Инструктор военной школы Красных Ромбов Бальтазар.

– А реальная фамилия?

– Валентин Супонев.

– Сотрудничать будешь?

– Да, – хрипит он и сплёвывает на окровавленный снег сгусток запёкшейся крови.

– Сколько вас в лесу, какова задача и что творится дальше по дороге?

– В лесу только этот отряд был. Хотели ваш обоз накрыть, пощипать и отойти. Задача стояла приостановить ваше продвижение и дождаться подкреплений со стороны Донецка. Никто не думал, что после того, как ваш спецназ под Снежным сделали, вы так нахально к Дебальцеву попрётесь, потому и заслон такой несерьёзный. Дальше по дороге чисто, до самого Дебальцево никого.

– Сколько вас всего в этих местах?

– Точно не знаю, но в треугольнике Донецк – Дебальцево – Луганск около пяти тысяч воинов наберётся.

– А возле самого Дебальцево?

– Сотен семь, все из Красных Ромбов.

– Как к сектантам попал и почему на них работаешь?

– Так сложилось, – пожал он плечами и поморщился. – Был в банде. А потом банда превратилась в клан и стала подчиняться Звёздным. Идти было некуда, стал готовить молодёжь, этих, – кивок на убитых вражеских воинов, которых обыскивали мои бойцы, – я два года воспитывал.

– Это был их первый боевой выход?

– Да, первый. Сам ведь видишь, под контролем инструкторов работали.

– Что же вы так подставились, от дороги только в двух километрах расположились и дальних дозоров вокруг не выставили?

– Не я решал, старшим над всей группой Икат был, вон он лежит. – Кивок в сторону щуплого мужичка, которого сейчас вытаскивали из костерка, куда он ногами упал. – А я говорил ему, что надо поберечься. Козёл! Сука рваная! Из-за него все попали!

– Что с поселением в Стаханово?

– Не знаю.

– Врёшь, гнида.

Инструктор схватился за бок и прошипел:

– Начальник, дай пару минут передохнуть. А потом, клянусь, как маме родной, всё, что знаю, расскажу.

– Ладно, отдохни чуток.

Я отошёл, и ко мне подбежал Игнач. Пластун оглядел место побоища и сказал:

– Мечник, двое ушли!

– Как так?

– На подходе мы с караульными столкнулись, у них пара карабинов была. Задавили их быстро, но двое успели уйти. Мои за ними вслед пошли, но не догнали, вёрткие, гады, и бегуны хорошие.

– Ну и фиг с ними! Потери есть?

– Нет, у меня без потерь.

– Стой! – позади нас раздался громкий вскрик одного из наёмников, и, обернувшись, я увидел раненого инструктора, который, словно дикая кошка, так же ловко и быстро, карабкался по покрытой корневищами стенке оврага.

Бойцы отряда вскинули оружие, а я выкрикнул:

– Стрелять только по ногам!

Поздно. Один из гвардейцев короткой очередью срезал беглеца и, повернувшись ко мне, только виновато пожал плечами:

– Извиняй, Мечник, привычка.

– А-а-а! – махнул я рукой, тут хоть ругайся, хоть нет – бесполезно.

У меня под началом не территориалы, а бойцы иного сорта, которые сначала стреляют, а только потом думают.

Поутру отряд вышел к дороге, я сделал Ерёменко подробный доклад о бое и получил морально-психологический втык. Сказать нечего, пленника мы не уберегли, а командир – я, и ответственность за это на мне. Всё это вполне ожидаемо, кроме одного. Полковник приказал собрать тела всех погибших сектантов и погрузить их на порожние сани. Зачем? Тогда я этого не знал, но, когда к вечеру караван добрался до окраинных развалин городка Снежного и остановился на ночёвку, кое-что прояснилось.

Наш обоз находился на месте боя спецназовцев Астахова с противником, и на останках стен, видимо нам в устрашение, висели обдолбанные воронами головы его бойцов. Зрелище мрачное и угнетающее, подобного издевательства над трупами врагов себе никто из наших противников пока не позволял. Даже халифатцы такого не практиковали, хотя никого из попавших к ним в плен не жалели. Да, расстреливали, это было. Но над трупами не глумились.

Наступил вечер. Лагерь был разбит как обычно, и через полчаса должно было стемнеть. Полковник выстроил наёмников и, обратившись к ним, задал только один вопрос:

– Бойцы, кто крови не боится, желает денег подзаработать?

– Я! – раздался хриплый голос из неровного строя.

– И я смогу! – вслед за первым добровольцем вызвался второй.

– А что надо делать?

– Сколько заплатишь?

– Кого покромсать?

Полковник приподнял руку, наёмники затихли, и он произнёс:

– Временным командирам сводных батальонов выделить по три человека из добровольцев на ночные работы, заплачу по одному золотому конфу каждому.

Проходит минут двадцать, и уже в сумерках перед палаткой полковника стоят девять человек, готовых поработать мясниками. Ерёменко отвел их к саням, на которых были свалены замороженные трупы сектантов, дал им какие-то инструкции и указал на стену пятиэтажного дома, на вершине которого, вбитые на арматурные штыри, торчали головы бойцов капитана Астахова, полёгших здесь. Добровольцы понятливо покивали и в сопровождении спецназовцев, вооружившись фонарями, молотками, топорами и пилами, отправились к руинам указанного дома.