Читать книгу "Новые записки следователя - Лев Романович Шейнин"

что вы сказали. Айн момент, мадам!..

Дама, порозовев от удовольствия, кокетливо улыбнулась, кивнув в знак признательности. Пузырь начал переводить, произнося, однако, по-русски слова «путёвка» и «курсовка». Немцы его не понимали. В этот момент Голубь ловко прильнул к даме и занялся её сумкой. Потом он вернулся к Кардиналу и сунул ему в карман пиджака замшевый кошелёк, только что вытащенный из сумки.

Пузырь уже заканчивал переводить, как раздался истерический крик дамы, внезапно обнаружившей исчезновение кошелька.

– Ой, кошелёк!.. Полторы тысячи, жулики проклятые!.. Милицию сюда, милицию!..

Толпа зашумела, немцы, заинтересовавшись происшествием, стали перешёптываться. Дама продолжала кричать, что в украденном кошельке было полторы тысячи, которые она отложила на курорт. Тучный немец в кожаных коротких штанишках и зелёной шляпе с пером что-то горячо внушал своим соотечественникам, многозначительно подмигивая и ухмыляясь. Кардинал пробился поближе к Пузырю.

– Западные? – быстро спросил он.

– Да, баварцы, – ответил Пузырь. – Вон тот, с пером, хихикает. Держите, говорит, карманы крепче, Москва кишит жуликами. Я, говорит, вас ещё в пути предупреждал, а вы не верили!.. В России нет законности, господа!.. Сволочь!..

Кардиналу стало не по себе. Но в этот момент чей-то мужской, очень знакомый голос громко и отчётливо произнёс позади него:

– Сами уронили кошелёк, гражданка, а теперь кричите неизвестно зачем!.. Вот ваш кошелёк. И нечего орать!

Кардинал быстро просунул руку в карман пиджака, в котором только что лежал украденный Голубем кошелёк. Но кошелька – удивительное дело! – уже не было. Кардинал обернулся и с трудом удержался, чтобы не закричать: перед дамой стоял Сенька Мороз, да, да, рыжий, курносый, как всегда веснушчатый Сенька Мороз, и дама горячо благодарила его:

– Мой кошелёк, мерси, гражданин! – радостно кричала она. – Вот видите, полторы тысячи, как я говорила!.. Ах, как я вам благодарна!..

Толпа зашумела. Тучный немец сразу перестал хихикать. Пузырь стоял с раскрытым от удивления ртом, потеряв дар речи. Сенька Мороз очень спокойно и даже с лёгкой улыбкой смотрел на Кардинала. Тот выдержал взгляд Сеньки, потом подошёл к Пузырю и сказал:

– Переведите, пожалуйста, этой свиной баварской туше: зря он так хихикал и радовался!.. Это у них фашистские каты в министрах ходят, у них!.. Так что насчёт законности не нам слушать и не ему говорить!..

– Верно, – поддержал Кардинала Сенька и, подойдя ближе, тихо произнёс: – Пойдём, друг, побалакаем…

– Пойдём, – согласился Кардинал и пошёл с Сенькой к главным воротам выставки.

Оба шли молча, изредка поглядывая друг на друга. Сенька был чисто одет, рыжие кудри были аккуратно расчёсаны, в руках он держал пушистую пёструю кепку.

– Ну как? – наконец спросил он. – Ничего я сработал?… Ты и не заметил, как я у тебя из кармана кошелёк увёл?

– Нет, – признался Кардинал. – Я всегда говорил – руки у тебя золотые… Ничего не скажешь!..

– Полторы тысячи, – продолжал Сенька, странно улыбаясь. – Голубь так расстроился, что сразу убежал. Как ты с ним рассчитываться станешь?

– А тебе какое дело? Мы с Голубем свои люди – сочтёмся.

– И верно, не моё дело, – согласился Сенька и опять улыбнулся. – А всё-таки немец тебя разозлил. С чего бы это?

Кардинал растерялся. В самом деле, почему он так разозлился на этого немца? И почему Сенька с такой улыбочкой спрашивает об этом?

– Не знаю, чего тут зубы скалить, – проворчал после долгой паузы Кардинал. – Ты меня зачем позвал? Нам вроде говорить и не о чем…

– Найдётся, – загадочно возразил Сенька. – Поехали ко мне!

– Куда?

– Ко мне, говорю. На квартиру. Я теперь в Зацепе живу. Комнату получил.

– Вот как!.. Ловко!.. Далеко пойдёшь, если милиция не задержит. Так, что ли, говорят?

– Есть такая поговорка, – спокойно ответил Сенька. – Далеко ли, спрашиваешь, пойду? А мне, Кардинал, идти-то уж некуда…

– Как некуда? – удивился Кардинал. – Или назад захотел? Я так и думал…

– Ошибаешься. Идти некуда потому, что я уже, между прочим, пришёл… Поехали, сам увидишь.

Кардинал задумался. Стоит ли ехать? Судя по всему, Сенька и не думает о старом. И зачем он зовёт к себе? О чём хочет говорить? Или просто решил похвастаться комнатой и всей своей новой жизнью? Отказаться или всё-таки поехать? Пожалуй, лучше поехать и поднять Сеньку на смех… А то как-то обидно…

– Ну? – прервал размышления Кардинала Сенька. – Поедем? Или боишься, что я тебя в ловушку заманиваю?

– Я не из пугливых, – ответил Кардинал. – Едем!..

* * *

Всё вышло не так. Комнатой Сенька не хвастался, да и хвастаться было нечем: в новой его комнатушке оказалось всего двенадцать метров, а дом, в котором он жил, был старый, деревянный, мрачный, давно отживший свой век. Сенька рассказал, что, когда рабочих завода, на котором он теперь работает, переселяли в новые квартиры, ему дали ордер на одну из освободившихся комнат.

– Скоро, – сказал он, – этот дом пойдёт на слом. Тогда получу другую комнату, в новом заводском доме. Он уже строится. А пока и тут поживём.

Выяснилось, что Сенька недавно женился. Когда они пришли, жены не было, она ещё не пришла с работы. Сенька рассказал, что жену зовут Надей, что она работает на том же заводе, где и он, и что расписались они полгода назад.

– Живём дружно, – ответил Сенька на вопрос Кардинала. – Правда, Надя пока получает больше меня – она на монтаже работает, – и это, прямо тебе скажу, мне настроение портит…

– Даёт понять? – справился Кардинал.

– Да нет, что ты! – махнул рукой Сенька. – Она только смеётся, когда я ей об этом говорю. Самому, понимаешь, неприятно… А Надюшка говорит: «Привыкли, дурни, так рассуждать, что женщина должна быть пониже рангом и получкой, и ты, пожалуйста, этим старорежимным мыслям не поддавайся». Так и говорит, честное слово… А всё-таки как-то не по себе. Но я теперь повышаю квалификацию и обязательно её обгоню, просто из самолюбия обгоню!..

– Сколько зарабатываете? – спросил Кардинал.

– Я восемьсот. Надюшка до тысячи нагоняет, – ответил Сенька. – На жизнь хватает, конечно, особенно не развернёшься. У Надюшки мать живёт в Подольске, надо помогать. Потом телевизор вот купили и электрическую прачку. Пришлось в кассе взаимопомощи ссуду брать. Надюшка у меня франтиха, то туфельки новые, то блузка… В общем, врать не буду, каждая копейка на учёте…

Такая откровенность Кардиналу понравилась. Сенька достал из маленького буфетика бутылку водки, открыл коробку рыбных консервов, нарезал колбасы и хлеб.

– Ну что ж, за встречу! – сказал Сенька, подняв рюмку.

– Можно, – ответил Кардинал.

После второй рюмки разговор пошёл веселее. Сенька подробно рассказал, как его приняли на завод, как сначала ему было трудновато, а теперь всё наладилось и относятся к нему хорошо. Кардинал слушал внимательно, изредка бросая короткие вопросы. По всему было видно, что Сенька доволен своей новой жизнью и к старому его не тянет.

Потом пришла жена Сеньки, маленькая, такая же, как и он, курносая, большеглазая хохотушка. Сенька представил ей Кардинала.

– Вот познакомься, Надюша, – сказал он. – Мой старый приятель… гм…

– Игорь Петрович, – добавил Кардинал и отвесил молодой женщине самый изысканный поклон.

Она бросила на него быстрый внимательный взгляд, и Кардинал сразу понял, что ей известно прошлое мужа. Позже, когда и она села за стол, Кардинал заметил, что она рассматривает его с интересом и даже чуть настороженно. Сенька продолжал рассказывать о заводе. Кардинал молча слушал.

– Сеня, да ты совсем заговорил нашего гостя, – прервала его вдруг Надя. – Ему, может быть, и неинтересно.

– Нет, почему же, – вежливо возразил Кардинал.

– Вам и в самом деле любопытно? – спросила Надя и как-то странно на него поглядела.

– В самом деле, – ответил Кардинал.

– Только любопытно? – не выдержала она и тут же густо покраснела.

Кардинал тоже смутился, – как бы ей ответить. Но она, пристально и прямо глядя ему в глаза, медленно сказала:

– Ну, будет нам в прятки играть. Не маленькие. Очень мы все хорошо понимаем, что к чему…

И так же быстро, как всё, что она говорила и делала, налила вино в рюмки и произнесла:

– Выпьем. Выпьем за то, что быль молодцу не укор. Если это только уже действительно быль… Пойдёт?

– Водка или тост? –