Читать книгу "Огонь в его объятиях - Руби Диксон"

в мои, и это почти ошеломляет тем, насколько все это интенсивно.

Он любит мой рот, мой запах, мой язык. Ему нравится то, как я седлаю его бедро, и легкое прижатие моих грудей к его груди. Ему нравятся тихие звуки, которые я издаю — я даже не осознавала, что делаю что-то из этого. Я слишком растворяюсь в поцелуе.

Я думала, что у меня плохо получается целоваться, но теперь я понимаю, что это не имеет значения. Целоваться — это потрясающе, независимо от того, насколько хорошо или плохо у вас это получается, пока ваш партнер сексуален. А мой невероятно сексуален. Твердое тело Зора прижимается к моему, и он крепко прижимает меня к себе, пока мы целуемся снова и снова. Я теряю счет времени; мой мир замедляется, не оставляя ничего, кроме его идеального, восхитительного рта.

Мы отрываемся друг от друга, когда становится слишком трудно хватать ртом воздух, и, тяжело дыша, я провожу своим языком по его в последней игривой ласке.

— Мне нравится целоваться, — говорит он мне, и его взгляд скользит по моим губам. Я чувствую себя мягкой и опухшей — и горячей, и ноющей во всех отношениях — после нашего сеанса поцелуев, и мне это нравится слишком сильно, чтобы даже беспокоиться. — Я хочу увидеть в книге больше.

— В к-книге? — Я заикаюсь, на мгновение сбитая с толку. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, о какой именно книге он говорил. — О. Верно. Ты хочешь увидеть больше?

«Я хочу посмотреть, что еще люди делают во время спаривания. Я хочу больше таких вещей, как поцелуи. — Его когти слегка касаются моих влажных губ, обводя их. — Покажи мне еще».

— Ну, ты вроде как уже прошел ускоренный курс, — говорю я ему, затаив дыхание, вспоминая наше быстрое, прерванное первое спаривание, а затем лихорадочный жар второго.

«Да, но на этот раз я хочу, чтобы все прошло так, как должно. И я хочу запомнить все это».

Верно. Тут я не могу его винить. Я начинаю сползать с его колен, чтобы взять книгу.

Он не дает мне далеко уйти. Его руки обхватывают меня за талию, и когда я подаюсь вперед, он притягивает меня к себе в тот момент, когда кончики моих пальцев касаются книги. «Сядь рядом со мной. Я хочу чувствовать твою кожу на своей, когда мы будем смотреть на обезглавленные члены».

Я взволнованно хихикаю.

— Если там нет ничего, кроме обезглавленных членов, я не думаю, что хочу видеть это.

«Потому что они волосатые, а мой намного лучше, да? Я гладкий и намного крупнее их». — Похоже, он очень гордится этим фактом.

Я чувствую, как мое лицо начинает гореть.

«Ты не обязана отвечать, — самодовольно говорит он мне. — Я знаю правду по твоим эмоциям».

К ментальным связям определенно нужно привыкнуть. Я поправляю огромную книгу у себя на коленях и устраиваюсь рядом с ним, упираясь задницей в его бедро. Он перекидывает мои ноги через свои и прижимает мое тело к себе, и мы сдвигаемся и корректируем положение, пока нам обоим не становится удобно, и я не сворачиваюсь калачиком поперек него. Однако, прежде чем я успеваю открыть страницу, он проводит когтем по моему рукаву, нахмурившись.

Я смотрю на него.

— Что?

«Я хочу почувствовать твою кожу на своей, — повторяет он. — Это не кожа. Это раздражает».

Я мгновение моргаю, глядя на него, когда меня осеняет осознание.

— Ты… ты хочешь, чтобы я разделась? Чтобы почитать книгу?

«Нет, для поцелуев. Не для книги».

— Людям не обязательно раздеваться для поцелуев, — говорю я ему взволнованно.

«Я знаю это, — его тон терпелив, даже когда он снова дергает меня за заштопанный рукав. — Мы уже целовались. Но я не ношу эти дурацкие штуки, и я хочу прикасаться к своей половинке, чтобы ничего мне не мешало».

Ох. Я колеблюсь, потому что для меня это просто привычка носить одежду. Меня учили, что ты в безопасности, укрытая. Что девушка, оставшаяся одна в загробном, апокалиптическом мире, подвергается гораздо меньшей опасности, когда она прикрыта, даже если рядом с ней вообще никого нет. За все время, что я провела в одиночестве, я никогда не ходила голой.

«Но ты не одна, — говорит Зор, наклоняясь, прижимаясь носом к изгибу моей шеи и глубоко вдыхая. — Ты со мной».

Трудно спорить с такой завораживающе прямолинейной логикой. Он посылает изображение своих когтей, разрывающих мою рубашку — снова — и это решает за меня.

— Задира, — говорю я, задыхаясь, и снимаю рубашку через голову.

Зор зачарованно наблюдает, как я отбрасываю ее в сторону, а затем дергает за бретельку моего лифчика. «Что это за штука? Почему ты носишь больше одного покрывала?»

— Иногда я и сама удивляюсь, — говорю я ему, расстегиваю застежку и также отбрасываю его в сторону. — Определенно, это не мой любимый предмет одежды.

«Тогда не носи его больше. Я предпочитаю, чтобы ты была такой». — Он обхватывает мою грудь и утыкается носом в шею.

Я задыхаюсь, прислоняясь к нему и закрывая глаза.

— Я думала, мы хотели целоваться.

«Мы будем. Я просто любуюсь своей второй половинкой и ее нежной кожей. — Он гладит мою грудь, осторожно, чтобы не поцарапать когтями. — И ты очень, очень нежная, моя Эмма».

От его мыслей у меня мурашки по коже. Я вздрагиваю и протягиваю руку, чтобы погладить его по подбородку, желая прикоснуться к нему, внести какой-то вклад. Он ласкает меня, и я чувствую себя центром всего происходящего.

«Ты в центре моего внимания, — соглашается он. — Ты — мой мир».

Я краснею от удовольствия, когда слышу это. Когда я в последний раз была чьим-то миром? Хоть когда-нибудь?

— Я тоже должна прикоснуться к тебе.

«Скоро, — соглашается он. — А пока позволь мне порадовать мою пару. — Он продолжает гладить мою грудь, а затем наклоняется ближе. — Я хочу поцеловаться снова».

— А как же книга? — спрашиваю я его, затаив дыхание и прижимаясь к нему.

Рот Зора накрывает мой, и его язык проникает мне