Читать книгу "Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский"

я и поверил, старый козел, что у тебя в заначке ничего не припрятано. И слово-то какое знает — реквизировали… Какой-то он сильно продвинутый для обычного рыбака. Может, с другой стороны подойти? Угрозы я уже пробовал. Просьбы тоже, а если так?

— Хорошо. А предположим мы тебе заплатим. Круто заплатим?

Ха! Глаз грека заинтересованно блеснул, но потом погас. Дед кряхтя встал, потянулся и, набрав кружку воды из ведра, с ехидцей спросил:

— Чем заплатите? Рублями, что ли? Так зачем они мне нужны?

— Валютой, диду, валютой. Марками. Причем не вшивыми оккупационными, а настоящими рейхсмарками. Десять тысяч за один переход.

Грек немного подумал, видно, его терзали какие-то сомнения, и предложил:

— Покажи деньги.

Я продемонстрировал пачку, треща ею в руках. А ведь никакой это не рыбак. Замашки не те. Явно контрабандист, еще из старых, тех, которые, если судить по Багрицкому, таскали с Блистательной Порты коньяк, чулки и презервативы. Правильно, на фига ему рубли нужны. А вот марки в той же Турции на ура идут. И здесь начался торг. Грек торговался не хуже еврея, приводя массу аргументов и плотоядно кося на портфель. Наверное, думал, что он у нас бабками наполнен. Сошлись на двадцати тысячах, но с условием, что он довезет до нужной точки. Вытащив из портфеля одну из карт, я показал эту точку на ней. Дед бурно возразил и согласился высадить нас только десятью километрами севернее. И деньги запросил вперед. Вот пердун старый, кровосос полосатый! Правда, там все равно уже наши стоят, так что просто дольше прогуляться придется. Контрабандист привел последний аргумент:

— И вам проще будет. Там место глухое, никого не бывает. Десант не высадишь, скалы кругом, поэтому военных нет. Я же бухточку махонькую знаю, тихую, там вас и сброшу… А где ты предлагаешь, всегда народу полно. С переполоху как вдарят по нам с берега, костей не соберем.

Этим он меня убедил, и мы ударили по рукам.

* * * Шаланды полные ткемали… или кефали? — А, не важно! В Одессу Костя приводил, И все биндюжники вставали…

Хорошо идем. Эта фелюга или шаланда, в общем, лодка под парусом, ходко шла, подгоняемая попутным ветром. Хорошо, что море спокойное, даже зыби почти нет, что большая редкость в это время года. Грек уверенно обращался со своим плавсредством. Правда, как он ориентировался, ума не приложу. Берега не видно, и на звезды старый контрабандист тоже не смотрит. Да и самих звезд почти не видно, небо в частых тучах. Но судя по моему компасу плыли на северо-восток, к нашим. Была глубокая ночь. Шли, наверное, уже часа три, и на мои настойчивые просьбы указать время прибытия дед только посылал в известное место. Оказывается, примета такая есть, как и у водил, — не загадывать. А еще через час лодка ткнулась носом в скалу, торчащую возле берега.

— Приехали, господа хорошие. Выгружайтесь.

На мою претензию, дескать, почему не до берега, старый хрен сказал, что там мелко и лодка может сесть.

— Да не скулите, глубина максимум до колена будет, даже жопу не намочите.

Соврал, прендегаст водоплавающий! Ну, Папасатырас олимпийский, попадешься ты мне еще! Я шел по грудь в холоднющей воде, держа над головой портфель с документами. Впереди меня на веревочке, привязанной к поясу, брел негромко ругающийся немец. Выкарабкавшись на берег, стуча зубами, отжались, и я погнал фрица вперед. Бежали, шли, шли, бежали, пока из кустов нас не окликнули:

— Стой, кто идет!

— Не идет, а бежит! Слушай, царица полей, я пароля не знаю, так что давай в темпе командира зови, а то мы сейчас околеем!

Для начала бдительный матрос, обидевшись на то, что его спутали с пехтурой, уложил нас на холодную землю. Минут через пять подошел сержант. Я к этому времени мог разговаривать только матом. Удивленно поглядывая на лампасы фон Зальмута, нас отвели к особисту. Зайдя в мазанку, в которой располагался особый отдел, с удивлением увидел знакомую еще по Могилеву физиономию.

— Генка, ты?!

— Илья, какими судьбами!

С этим парнем сотоварищи мы ходили добывать памятного майора-связиста. Тогда он старшим сержантом еще был. А теперь уже лейтенант. Начальник особого отдела полка. Растут, однако, люди! Особист завистливо ахал, разглядывая всамделишного немецкого генерала, а потом, договорившись со мной о непременной встрече, дал машину. В штаб 9-й горнострелковой, где мы располагались, приехали уже под утро. Первым делом, подталкивая Зальмута в загривок, рванул в нашу комнату. В сером свете, льющемся из окна, увидел пустые койки, и аж сердце екнуло. Неужели мужики не добрались?! Но потом под одеялом усек дрыхнувшую тушку. Подскочил, вглядываясь в лицо. Точно — Леха! Тот открыл сонные глаза и уже через секунду взлетел вверх.

— Илья! Вернулся! Живой!

— Ты не ори. Где Гусев?

— Товарищ майор в госпитале. Ему уже операцию сделали. Сказали, все нормально будет. Если без осложнений, то через месяц к нам вернется. Там Колычев такого шороху навел, что Сергея теперь как генерала лечат.

— А сам что — сбежал из госпиталя? — Я сделал суровую морду и нахмурил брови.

— Да у меня пустяки, царапина. Пуля навылет прошла, и кость не задела. На перевязки только ходить надо и все.

Тут Пучков заметил стоящего возле дверей генерала и открыл рот.

— А… А… А это кто?

— Конь в пальто. Давай быстро одевайся и дуй к полковнику. Скажи, Лисов вернулся и языка приволок. Пусть поднимается. Я немца минут через пять в кабинет к нему приведу.

Глядя, как Леха путается в гимнастерке, помог ему одеться — все-таки рука у этого паршивца плохо действовала, и он ускакал. Потом вытряхнув немца из ватника, который ему дали вместо мокрой шинели заботливые мореманы, стал очищать