Читать книгу "Адвокат вольного города 2 - Тимофей Кулабухов"

за история приключилась?

— У нас Стрижов умер.

— Слыхал. В деле лежит решение, смерть установлена достоверно вступившим в законную силу актом. Дальше.

— Перед смертью покойный подписал договор, которым продал свой участок Кукушкиной.

— Чем это подтверждается?

— Самим договором. В деле лежит заверенная копия договора и всех приложений к нему. Листы дела от шестого и далее.

— Тааак. Продолжайте, — судья открыл папку на нужной странице и стал смотреть на копию договора.

— Оригинал договора у нас с собой, если что… Как представитель Стрижова младшего подтверждаю факт существования договора.

— О как? Поясните.

— Сыну известно о том, что отец продал участок и дом на Изнанке.

— Сын будет оспаривать сделку? Включать в наследственную массу и так далее?

— Нет, официально заявляю, что не возражаем против передачи участка Кукушкиной, нам достоверно известно и что она участок купила и что деньги заплатила и участок приняла по акту до смерти продавца. И они бы все зарегистрировали, если б его не сожрали твари Изнанки.

— Заносим в протокол. Какие-то претензии, конфликты между участниками процесса?

— Нет. Перстень сына стал «старшим», то есть Предок его рода тоже не показывает беспокойства. Кукушкина передала по акту Стрижову личные вещи покойного как старшему родственнику и организовала достойный похороны.

— Очень по-человечески. Далее по иску у вас нормативное обоснование… Может ли суд сделать вывод, что между Кукушкиной и Стрижовым отсутствую претензии, конфликт, намерения что-то от кого-то по сделке потребовать, оспорить её?

— Нет, вынесение решения по делу разрешит все вопросы, нет никаких претензий и требований.

— Такое редко бывает, — обратился Лещёв к Чену. — Все бы так работали как ваши клиенты. Итак, к порядку! После того как дело заслушано, суд и стороны должны исследовать материалы дела. Первый вопрос, в связи с этим, в материалы дела помещены все доказательства, может быть вы хотите что-то ещё туда поместить, донести, затребовать? Нужно на это время, отложение заседания?

— Никак нет, ваша честь, — с готовностью ответил я, — считаем, что доказательства собраны в полном объёме.

— Заносим в протокол. Что по исследованию?

— Поясняю для новичка, — с готовностью ответил я, — эта стадия означает что судья листает каждый лист дела и каждую помещенную туда бумажку. Сначала зачитывает, потом каждый участник должен высказать своё мнение по ней. На практике это длится достаточно долго.

— Всё так, — отозвался судья, — Мнение? Вы должны сказать это сами, без подсказки.

Я кивнул.

— Профессиональный представитель говорит… я сейчас говорю — сторонам все материалы известны доподлинно, считаем, что материалы дела исследовать нет необходимости. Считаем этот этап пройденным.

— Ну, если вы так просите… — картинно заулыбался Лещёв, — суд удовлетворяет ходатайство, считает материалы исследованными. Следующая стадия, прения. Что-то хотите сказать в прениях?

— Нет, только в стадии реплик.

— Прения закончены, переходим к репликам. Филинов, что там у вас?

— Да, конечно, — встал я. — просим заявление удовлетворить, конфликт между сторонами исчерпан, решение суда ситуацию завершит.

— Всё? Ценю за краткость. Итак, прения и реплики завершены, суд удаляется в совещательную комнату. Всем встать.

Мы встали, судья ушёл, правда — ненадолго. Через пять минут он вернулся и от имени республики огласил решение, которым все наши «хотелки» удовлетворил.

Громко хлопнув папкой, он посмотрел на наручные часы.

— Ну, за двадцать две минуты уложились. Аркадий Ефимович, напоминаю о нашем другом процессе… жду от вас его завершения до конца следующей недели. Всё, вы можете быть свободны.

…

— А всегда так быстро? — спросил меня Чен на улице.

Я с удовольствием вдохнул свежего воздуха и ответил, — нет, это буквально рекорд краткости, но нам повезло, Лещёв председатель суда, он может себе позволить некоторые процессуальные сокращения. Пошли в офис, я тебе учебник дам, студент.

* * *

ЗАО «Нефтеперерабатывающая фабрика» была акционерным обществом, что буквально означает, что неё были акции, в настоящий момент принадлежащие троим собственникам: Юбе — 50%, Кремеру — 45% и О′Брайану — 5%.

Акции, несмотря на громкое название, почти никто не печатал на бумаге в виде красивых ярких прямоугольников, которые хранил бы дома под подушкой и которые можно было бы украсть.

С акциями — всё не так. Акции существуют как деньги в безналичном виде, то есть — бездокументарно, в виде записей в реестре.

Чтобы понять кому и сколько акций принадлежит, была специально обученная неприметная организация — реестродержатель. Она вела учёт акционерных обществ и, соответственно — акций.

Если акционер умирал или, допустим, продавал свои акции, реестродержатель вносил соответствующие изменения.

…

В офисе британского реестродержателя H. H. M. LLC было тихо, обстановка подчеркнуто стильная и сдержанная.

Я заранее узнал, как зовут директора организации и был приятно удивлён, что это не какой-нибудь Джонсон. Несмотря на то, что это был филиал английской фирмы, учрежденный для работы с британскими фабриками и заводами в Кустовом, директором был вполне себе русский дядька.

Две работницы офиса корпели над какими-то бумагами. Двери открылись настолько тихо, что они не заметили моего появления.

— Здравствуйте девушки, а где Юрий Иванович?

Одна из девушек ответила.

— Добрый день. Он у себя. Вам назначено?

— Честно говоря, нет. И всё же мог бы я попасть?

Она смерила взглядом мой английский костюм и трость. Ну да, сегодня я взял с собой эту дурацкую «палку», раз уж зачем-то купил её.

— Сейчас я спрошу. А вы по какому вопросу?

— Нефтеперерабатывающая фабрика.

— Секунду.

Она действительно ушла, цокая каблучками и уже через минуту появилась снова.

— Проходите за мной.

Юрий Иванович был в прошлом спортсмен, во всяком случае в одном из шкафов стояли и даже были любовно вытерты от пыли разномастные кубки, висели несколько медалей.

— Какой вид спорта, Юрий Иванович?

— Здравствуйте. Волейбол и плаванье. А что? Нина сказала вы по поводу нефтеперерабатывающей фабрики?

— Да. Меня Аркадий зовут, будем знакомы, — мы пожали руки, его хватка оказалась ожидаемо крепкой, мужской.

— Хотите общество вывести из нашей работы?

— Вообще ни разу. Тут ситуация такая… меня нанял один из акционеров, каган Юба.

— Это который степняк, если не ошибаюсь?

— Да. Так вот, у нас там, насколько я помню, три акционера, два мажоритария и один минор.

— Вроде бы так. Пятьдесят, сорок пять и пять.

— Ничего не менялось?

— Аркадий, мне говорить о таком не