Читать книгу "Апгрейд - Денис Ратманов"

показания не приду, потому что опасаюсь за свою жизнь, если мои показания так важны, готов их предоставить в письменной форме или в виде видео послания. Увольняться не тороплюсь, чтобы можно было улететь в Карталонию.

Но при мысли об этом в груди будто бы разверзается бездна, и я пока не хочу туда заглядывать, потому что знаю, кого увижу там: Элиссу. Как бы я ни хотел, чтобы она была рядом, пока это неосуществимо: со мной ей опаснее, чем без меня.

Чем дольше проходит времени в тягостном ожидании, тем больше опускаются руки. По вентиляционной шахте, разобрав проржавевший заваренный лаз, спускаюсь на первый уровень, нахожу более-менее безопасное место, проваливаюсь в сон.

Будит меня душераздирающий женский крик. Как таракан, ползу на звук по проржавевшей трубе, пока не вываливаюсь возле мусорных баков. Я нахожусь внутри зиккурата, на грязной улице, освещенной лишь светом из окон двух расположенных друг напротив друга ульев. Между ними — четырехполосное шоссе, где с надсадным пыхтением проезжают редкие автомобили черноротых.

Знакомый текст возвращает мне желание бороться:

Зафиксировано противоправное деяние!

Бегу на женский крик. Дурные мысли ищут выход, и я рассчитываю размазать грабителей или насильников по стенке, но обнаруживаю трех проституток, избивающих четвертую, лежащую на земле. Бьют они ее ногами, и так увлеклись, что не замечают, как задрались юбки, сверкают трусы.

— А ну разбежались! — рявкаю я.

Девки поворачивают ко мне размалеванные лица и не думают уходить, одна даже упирает руки в боки, готовая дать отпор. Приходится доставать пистолет и для убедительности передергивать затвор.

— Еще раз появишься — порешим! — шипит агрессивная, напоследок плюнув на потерпевшую.

Проститутки отходят в сторону и выстраиваются вдоль трассы, приняв на их взгляд соблазнительные позы. Испытывая легкое разочарование, подхожу к избитой, помогаю ей подняться. Одета она так же, как три ее товарки: юбчонка-пояс и топ. На ее белом обрюзгшем теле наливаются красным гематомы.

Ты предотвратил преступление!

Осталось предотвратить 362 правонарушения.

Провожу ее, всхлипывающую, дрожащую, рассыпающуюся в благодарностях, до поворота и шагаю дальше, сунув руки в карманы худи. Чувствую прилепившийся к спине взгляд, полный благоговения.

— Ты ведь тот самый, да? — доносится вослед. — Который приходит, если очень…

Ее слова тонут в шелесте шин, а я поворачиваю и думаю о том, что надо бы добить до ста пятидесяти предотвращенных преступлений и получить второй Осколок плюс свободное очко характеристик.

Я — тот самый кто? Тот, на кого уповают, когда нет надежды?.. Чушь. Я не бог, а обычный человек, и до Белого Судьи мне, как до Карталонии ползком.

Сегодня мне не везет: кружу по ночным улицам, ищу преступников, но они будто прячутся. Ловлю одного вора и одного грабителя.

Осталось предотвратить 352 правонарушения.

Всего одно преступление! Но хронический недосып делает свое дело, зрение начинает подводить, перед глазами появляются смутные тени, и я забираюсь в вентиляцию, нахожу более-менее безопасное место и засыпаю, свернувшись клубком прямо на железном полу. Прежде чем вырубиться, ощущаю на губах вкус губ Элиссы. Непременно нужно увидеть ее, перед тем, как…

Просыпаюсь в темноте, не зная, сейчас ночь или утро. Прислушиваюсь. Гул машин и рокот голосов говорят о том, что таки утро. Здесь, на первом уровне, почту я проверить не могу: черноротые отрезаны от приличного общества, и надо подниматься.

Пользуюсь тем же ходом, по которому пришел. Вылезаю в кабинке общественного туалета в метро. Выхожу на улицу внутри зиккурата, смотрю на сканер при входе, который фиксирует наличие чипа, замечаю мигающие цифры на табло: сейчас девять тридцать утра. Звоню Эду, но никто не берет трубку.

Нахожу Интернет-кафе, оплачиваю полчаса и с замирающим сердцем жду, когда загрузится почта. Ответа от организаторов реалити-шоу по-прежнему нет. У меня остался всего один день! Неужели не выгорит?

Зато есть ответ от службы внутренней безопасности. Уверяют, что возьмут меня под защиту, пока все виновные не будут наказаны. Ага, нашли идиота, как будто я не знаю, что в полиции каждый третий связан с криминальным миром.

Обещаю им подумать, а сам в первый раз за долгое время делаю то, что хочу сам, а не чего от меня требует программа или долг: иду к Помпилиям, то есть к Элиссе. Ведь если до сих пор меня не вычислили по чипу, значит, у моих врагов нет нужного уровня доступа, и я не приведу убийц в дом Тевуртия.

Старик открывает мне сразу же. Хоть кожа и чешется под силиконовой маской, снимаю ее только в доме.

— Элисса очень тоскует, — шепчет Тевуртий. — По тебе. Даже если пришел по делам, загляни сперва к ней.

— Дел никаких. Ничего не получается. Именно к ней я и пришел. Где она?

— В детской. Я слежу за новостями и все знаю. Планирую слетать к жене до четырех вечера, вернусь, и поговорим.

Догадываюсь, что никуда Тевуртий не планировал улетать, он пытается сделать так, чтобы мы с Элиссой побыли вдвоем.

Без стука открываю дверь детской. Элисса вскидывает голову, отрываясь от чтения, смотрит пристально, роняет книгу. Широким шагом направляюсь к ней, сгребаю ее в объятья, закрываю глаза и ощущаю, как бездны в моей душе, откуда веет тревогой, затягиваются, наполняются теплом, и тут дело уже не в магнетическом воздействии божественной сущности Танит.

Несколько минут просто стоим, обнявшись.

— Где ты был? — шепчет Элисса, отстраняясь. — Ты весь в пыли, паутина в волосах. Я смотрела новости, видела, что стало с родителями того парня и вторым твоим напарником, и всю ночь не спала!

— Меня не так просто достать. Ты сказала про второго напарника…

— Его убили в общежитии. Застрелили. Я записала новости, где это говорили, хочешь посмотреть?

Нет.

Значит, Кириан мертв. Вероятнее всего, это случилось утром. Я почувствовал опасность и уехал, а Кириан остался и подставился. По идее, служба внутренней безопасности должна охранять Эда, я к нему привык, мне небезразлична его судьба. Но сейчас все эти проблемы отодвигаются на второй план, у меня есть несколько часов настоящей жизни. Как ныряльщик, я собираюсь сделать глоток воздуха перед затяжным нырком.

Глажу Элиссу по щеке, наклоняюсь, целую ее, и мир перестает существовать. Теперь это не испепеляющая, лишающая рассудка вспышка сверхновой, а огонь земной страсти, что тоже для меня в новинку, ведь с другими женщинами, с той же Гитель, чувства были другими — более обыденными. Элисса затронула струны моей души, которые еще никому не удавалось задеть.

Разум возмущенно буркнул, что это я размяк из-за программы — и тут же заткнулся.

Насытившись друг другом, мы лежим на шкуре перед электрическим камином, переплетя руки и ноги. Тонкие пальцы Элиссы скользят по моей спине, девушка неопытна и стесняется своей наготы, все время пытается выскользнуть, чтобы одеться, но не отпускаю ее. Смотрю в белый потолок, стараюсь ни о чем не думать и впервые за всю жизнь испытываю щемящую наполненность. Наверное, именно это ощущение люди называют счастьем.

Проплывают тучные, сытые мысли, что неплохо бы послать все в бездну, взять Элиссу и затеряться в лесах среди озверелых. Тогда я смогу вот так просыпаться каждый день, никуда не бежать, обладать Элиссой без опаски за наши жизни. Расслабленное воображение подсовывает пасторальные картины спокойного существования в лесу…

Но понимаю, что титан, который подпирает небосвод, не имеет на это права.

Здесь же, в детской, замечаю на столике цветные карандаши и альбом, и мне безумно хочется увековечить этот миг. Говорю Элиссе:

— Не уходи.

И спрыгиваю с кровати, а она сразу же заворачивается в плед. Хватаю альбом, карандаши, сажусь на пол.

— Побудь моей натурщицей.

Девушка качает головой, и я уточняю:

— Просто смотри на меня не двигаясь. Мне нужно твое лицо.

Полчаса — и готов портрет в профиль и анфас, показываю его Элиссе, она изучает рисунок, прикусив губу, с видом ювелира, оценивающего украшение.

— Нууу… Эта девушка слишком красива, я не такая.

— Я художник, я так вижу, а ты себя недооцениваешь. — Вытаскиваю ее из-под пледа и прижимаю к себе. — Не против, если я оставлю рисунок себе?

Она мотает головой и прижимается ко мне щекой, ее дыхание щекочет грудь.

Подремав часок, поднимаемся, Элисса готовит обед, мы обсуждаем книгу, которую она читает, едим, снова любим друг друга. И ни слова — о будущем, притаившемся за дверью.

Только когда остается час до прихода Тевуртия, Элисса говорит, избегая смотреть мне в глаза:

— Ты ведь все равно