Читать книгу "Морпех Рейха - Влад Тепеш"

вопрос, и если я раньше отвечал, а затем отмалчиваюсь — вы догадаетесь, что там неприятный момент.

— Логично… Скажите, Владимир, а вот представьте себе мир, в точности похожий на наш, только без магии. Как думаете, чем он будет отличаться?

Он задумчиво уставился вдаль, где вдали горят огни города по ту сторону залива.

— Полагаю, будет, но не сильно… Разве что ацтеки, не имея превосходства в магии, не смогут ничего противопоставить железному оружию, пороху и кавалерии. Кортес в таком мире мог бы и победить.

— Это точно, — кивнул я, — и вот тут-то начнутся расхождения. Новый свет завоеван и колонизирован, там возникают страны, похожие на европейские. Колонии обретают независимость, все такое. И эти новые страны начинают влиять на происходящее тут. Например, крупное государство в Северной Америке вступает в Первую мировую на стороне Антанты, и в итоге Ось проигрывает, причем даже не в двадцать втором году, а на четыре года раньше. Германия капитулирует, не вынеся тягот войны — причем в тот момент, когда линия фронта проходит ее по территории Франции.

— Это что за капитуляция такая? — ухмыляется Владимир.

— Простая — тылы не выдержали, ресурсы закончились. Но Антанта к тому моменту еще не могла сломить сопротивление ландвера: сказалась забитость линий снабжения. Германия уже не имела ресурсов, чтобы дать войскам, а Антанта имела, но не могла подвезти. Как итог, вернувшиеся германские солдаты не понимали, почему проиграли. Как же так, они ведь так крепко держались!!! Девизом будущего вермахта в итоге станет «Непобежденные на поле боя», родится миф о непобедимости германской армии, а капитуляцию объяснят другим мифом — «Об ударе ножом в спину», который якобы нанесли Германии евреи. Унизительный мирный договор будет вызывать в германском народе жажду реванша, к власти придет Гитлер — но у его бесноватости уже не будет козлов отпущения в виде ацтеков. Он начнет искать врагов внутри и найдет — евреев. Затем Рейх начнет захватывать Европу и в итоге пойдет на Россию, в которой к тому моменту уже давно убьют царя в результате революции.

— Печальную картину тут вы нарисовали, — протянул Нестеров.

— Но согласитесь, что логичную. Если царь и дворяне не маги — против вооруженной толпы черни ничего не поделать. Однако самая печаль дальше. Тут есть ацтеки, есть высшая раса и есть низшая раса, которую высшая защищает от ацтеков в обмен на работу. Но в другом мире ацтеков нет, так что унтерменши уже вроде как и не нужны. Рейх начинает проводить политику уничтожения унтерменшей, особенно евреев, но и русских в результате Второй мировой погибнет ни много ни мало — двадцать миллионов, из которых большинство — мирное население. Знаете, что такое газваген?

— Машина, развозящая жидкий газ?

— Пассажирский фургон, у которого выхлопной газ выводится в пассажирский отсек. Дешевле, чем расстрел, на патроны тратиться не надо. В концентрационных лагерях массово уничтожают заключенных — евреев, гомосексуалистов и прочих неугодных. Загоняют толпу в камеру, похожую на душевую, и пускают газ.

— У вас очень мрачное воображение.

— Ах, если бы… В общем, вторая мировая забирает жизни шестидесяти трех миллионов человек, из которых тридцать восемь миллионов — не солдаты. Россия в руинах, Германия — в руинах, Европа — в руинах. Такие вот дела. Само собой, что практически во всем мире нацизм как таковой полностью запрещен, пользуется всеобщей ненавистью, и если вас увидят с нацистской символикой — в лучшем случае тюрьма, а в той же России, если не повезет, можете не дожить даже до приезда полиции. Звезданут бутылкой по голове и привет.

— Да уж, — покачал головой Нестеров, — у вас воображение, скажем так, мощное, творческое…

— Да вот если бы… Ведь сказочке-то еще не конец. Владимир, я могу надеяться, что этот разговор останется между нами и никогда не станет известен третьему лицу?

Он чуть подумал и ответил:

— Неожиданный поворот, по правде, и я даже не стану озвучивать, какие подозрения у меня уже появились. Если разговор не выйдет за рамки праздной беседы после пары бокальчиков и, скажем прямо, я не увижу в нем ни угрозы интересам моей страны, ни какой-либо пользы для нее и для меня — то, конечно, можете. А если это что-то большее — сами понимаете, элементарная порядочность не отменяет долга и обязанностей.

— Хе-хе… Нет, это совершенно не то, что вы подумали. Я не знаю, что вы подумали, но точно знаю, что дальнейший поворот вы себе представить не можете… Предположим, вы живете в том мире, вы русский или как минимум русскоязычный человек и вам глубоко ненавистно абсолютно все, связанное с нацизмом, а также омерзительна вообще любая идеология, которая делит людей на высших и низших. Далее, давайте предположим, что вы, скажем, пловец, и однажды спасаете людей из упавшего в воду автобуса. Вытащив с большой глубины много утопленников, в конечном итоге вы выбиваетесь из сил, замерзаете в осенней воде и уходите на дно сами.

— Боюсь, потерял ход вашей мысли, Зигфрид.

— Слушайте дальше. В это же время здесь, в нашем мире, рядовой Нойманн получает в голову осколок и погибает, уйдя на дно вместе с потопленной подлодкой. И вот в какой-то момент по какой-то странной прихоти мироздания вы, русский человек из того мира, открываете глаза и обнаруживаете себя в чужом теле. А именно — в теле Нойманна. В мире, где ненавистный вам Рейх процветает, в стране, где развеваются на ветру омерзительные флаги со свастикой и где нормально делить людей на арийцев и недолюдей. Вы не помните вашего имени в прошлом мире, только обрывки. Вы видите портрет постаревшего Гитлера и это вызывает у вас когнитивный диссонанс: ведь вы уверены, что он умер в пятьдесят шесть, одновременно приняв цианид и пустив себе пулю в висок, когда его Рейх рухнул. Вы видите нацистское общество вокруг себя и оно вам ненавистно. Пусть здешний вариант нацистов не такой кровавый, каким был «тот» — вы все равно его ненавидите. Более того, все вокруг вас — чужое. Вы хотите отсюда убраться — желательно куда-то в Россию. Вы не помните, где точно ваш родной город — но хотите вернуться в надежде отыскать свой дом. Только вы по документам и биометрическим данным — Нойманн, вот в чем проблема. Вас могут не отпустить из Рейха и не принять «свои». Что бы вы предприняли в таком случае?

Он чуть подумал.

— Зигфрид, у меня есть ответ, но он точно вам не понравится. Я отвечу, только если вы настаиваете.

— Настаиваю.

— Я бы обратился с этой проблемой