Читать книгу "Нам нельзя - Лана Смирнова"

четвертого года разделил мою жизнь на до и после, и только спустя несколько месяцев я понимаю, что в те новогодние каникулы прогорела до пепла. И я готова воскреснуть только сейчас, через полгода, когда страсти в душе улеглись, и пришло простое и банальное осознание, пробирающее до мурашек, — кроме меня никто мою жизнь не построит.

И если раньше я большую долю ответственности перекладывала на бывшего мужа, то теперь понимаю: я одна гребу в этой лодке на данный момент и помощи ждать не от кого. Но я обязательно выгребу, выплыву, доберусь до вольных вод и гордо расправлю широкие паруса своей новой жизни, которую сейчас собираю по кусочкам, по кирпичику.

Медленно, но у меня получается. Как там? Москва не сразу строилась.

Еще две недели назад в этой крошечной съемной квартире в Строгино меня встречал остывший суп на плите и колонка «Алиса», уже уставшая без конца проигрывать треки Анны Асти про неразделенную любовь и разбитое сердце. Иногда, общаясь с ней, я чувствовала себя как в фильме «Изгой» — одинокая женщина, застрявшая на необитаемом острове, периодически болтающая с выдуманной личностью. На сегодняшний день я решительно отказалась от сопливых треков и завела настоящую, живую, мягкую и пушистую Алису — мою отраду, мою самую ласковую на свете девочку.

Она со мной уже две недели — ровно столько прошло с официального дня моего развода.

— Ну что, Алиска? Как прошел твой день? — нежно бормочу я, наспех кидая ключи на полочку у входной двери, и тут же наклоняюсь к заждавшемуся меня комочку шерсти.

Алиса успевает игриво потереться об мою лодыжку и промяукать голодный клич, но резко обрывает свою типичную «мур-мяу» песню, как только я беру эту голубоглазую красотку на руки. Шотландская вислоухая всегда была моей мечтой, но у Олега была аллергия на кошек, поэтому подобное счастье я прежде не могла себе позволить. Алиса стала для меня символом новой жизни и того факта, что мечты сбываются.

Я уже шесть месяцев живу одна, около двух недель мы с Олегом разведены официально. Ощущение «новой главы» в жизни не отпускает, и я стараюсь верить в то, что она будет куда лучше предыдущей — темной и долгой, как бесконечная зима. Я постараюсь написать ее сама, выкарабкаться из глухого одиночества и депрессии, оттолкнуться со дна, полететь к звездам… ведь он бы сказал мне именно это. В самые трудные моменты я все еще вспоминаю его.

Того мужчину, который на короткий миг вдохнул в меня жизнь. Сначала встряхнул душу, а потом вытряхнул ее, словно ни в чем не бывало. Проехался по мне кантом сноуборда, но оставил глубокий и яркий след на сердце. Конечно, речь о Максиме. И несмотря на то, что он оказался ублюдком, расставшимся со мной по смс, я до мелочей помню свои эмоции рядом с ним.

Не было ни дня, чтобы я не скучала по нему, хоть и не хочу признаваться в этом. Даже самой себе. Он давно у меня везде в черных списках, потому что мне было проще сжечь все мосты, чем ждать, что он напишет, объявится, заберет свои слова обратно.

До недавних пор я не знала, почему он поступил так. Даже не встретился со мной, резко оборвал общение, оставив после себя туман несбывшихся обещаний. Случайная встреча с Ликой внесла некую ясность в произошедшее шесть месяцев назад: сначала Макс был с отцом, а после — потерял его навсегда.

Я бы поддержала его. Я бы была рядом, как только уладила все с Олегом и его семьей. Я бы…

Много чего бы мне хотелось сделать, но я думаю, что он был вполне категоричен и прозрачен в своем сообщении, которое отправил мне, когда я еще сутками сидела у постели Марины Васильевны. Короткое СМС от Макса расставило последние точки.

«Между нами все кончено, Саш. Вернулся в Москву и понял, что наигрался. Отлично повеселились, но ты же понимаешь, что все это был лишь отпускной вайб и не более. Пусть у тебя все будет хорошо. С Новым годом, с новым счастьем».

Помню, что зарыдала в голос прямо в спальне свекрови. Разбудила ее и взволновала, а она только-только пошла на поправку после реабилитации и вернулась в дом. Я окружила ее вниманием и заботой, просто не могла оставить ее в таком состоянии. Они же по-своему стали мне родителями за долгие годы. В те январские праздники моя вторая мама попала в больницу с диагнозом микроинсульт, и, несмотря на то, что реабилитация в больнице была длительной, врачи утешили нас с Олегом обнадеживающими прогнозами: Марина Васильевна еще поживет, но нужно ее очень беречь. И мы берегли, какое-то время скрывая свои планы на развод.

«— Саша. Сашенька. Ты что же так…? Ты за меня не переживай, я еще на тот свет не собираюсь. Я летом хочу новый вид орхидей в саду развести. И поздний сорт клубники, — мечтательно произносит старушка в моих воспоминаниях.

— Марина Васильевна, простите, что разбудила, — всхлипываю в ответ, поспешно убирая телефон в карман халата. — Вам принести чего-нибудь? — у меня руки дрожат так сильно, что возьми я сейчас любую хрупкую вещь, она тотчас разобьется.

Как и мое сердце.

— Мне ничего не нужно. И не извиняйся, милая. Лучше расскажи, что случилось. С Олегом опять поссорились? — ее скрипучий голос сквозь уставшую полуулыбку хорошо врезался мне в память. В тот момент я думала, как же коротка наша жизнь. И как нелепо мы тратим ее на тех людей, которые нас не ценят.

Тратим деньги на вещи, которые нам не нужны.

Нервы на события, которые не стоят того.

А главное — время, на то, что не стоит и секунды.

А оно бежит, несется, пляшет, листает дни календаря, пока мы не просыпаемся уже не такими молодыми, как раньше. Не такими сильными, независимыми, энергичными. Давно ли сама Марина Васильевна была молодой?

— Мы хотим развестись, Марина Васильевна, — честно признаюсь я, поскольку уже больше не могу притворяться и говорить, что «все хорошо». — Мы оба остыли друг к другу, как мужчина к женщине. Мы хорошие друзья, близкие люди, но все это… уже не то, к сожалению, — бормочу себе под нос, но Марина Васильевна, кажется, с пониманием внимает каждому моему слову.

За эти годы она не заменила мне маму, но стала очень близким человеком, к которой всегда можно обратиться за дельным советом. Поэтому и сна у меня нет, не отхожу от нее. Знаю, что она во мне души не чает и не хочет терять такую невестку.

— Я давно это