Читать книгу "Тихая ложь - Нева Олтедж"

отвести Зевса к ветеринару. Мне кажется, у него ушная инфекция.

23:48 Сиенна: Нашла туфли, которые ты мне подарил. Тебе нужно укрытие получше.

23:57 Сиенна: Думаю, я бы хотела снова сходить в твой клуб.

00:06 Сиенна: [Селфи с Зевсом. Оба раскинулись на кровати].

00:09 Сиенна: А как же мои уроки вождения? Ты же обещал!!!

00:12 Сиенна: Как думаешь, мы сможем попасть на еще одну свадьбу? Я могла бы снова станцевать для тебя на столе.

00:16 Сиенна: [Еще одно селфи с Зевсом на кровати.]

Просматривая содержимое, я замечаю одну особенность. Первые несколько сообщений — это заявления, не требующие ответа. Но она, вероятно, ожидала, что я отвечу. А когда я этого не сделал, она прислала фотографию с ней и Зевсом. А Сиенна прекрасно знает, что я не пускаю своих собак в спальню. Если бы я увидел эту фотографию вчера вечером, я бы потребовал, чтобы она убрала Зевса с кровати и вывела его из комнаты. Она специально прислала именно эту фотографию, но когда я по-прежнему не ответил, то перешла к расспросам.

Требования, потом фото, затем вопросы. Пытается добиться от меня реакции?

Она беспокоилась обо мне, но не хотела этого показывать.

Я опускаю голову, пока мой рот не оказывается рядом с ее ухом.

— Ты словно чертов кубик Рубик, Сиенна. Я могу потратить несколько дней, пробуя разные комбинации, чтобы найти правильную схему.

Она что-то бормочет и еще теснее прижимается к моему телу. Распутывая пальцы с ее волос, я беру ее за подбородок и наклоняю ее голову вверх.

— Скажи мне, мой сверкающий шпион, кому-нибудь удавалось решить эту головоломку?

Она сонно моргает и морщит нос.

— Что за чушь ты несешь?

— Я говорю о твоих сообщениях. О твоей сумасшедшей одежде и нелепом выборе обуви. О твоих улыбках.

Она поднимает бровь.

— Что не так с моими улыбками?

— Чем они шире, тем грустнее становятся твои глаза.

Ее тело напрягается, но это длится всего секунду. На следующем вдохе ее губы изгибаются в еще одну фальшивую ухмылку.

— Ты пытаешься подвергнуть меня психоанализу, Драго? — Она вздергивает подбородок. — Я прошла столько сеансов у психиатра, что мне хватит на всю жизнь, так что, пожалуйста, любезно отвалите.

Сеансов психоанализа? Я обхватываю ее руками, прижимая к себе.

— Почему?

— Это личное, — огрызается она и толкает меня в грудь. — Отпусти меня.

— Почему, Сиенна?

— Я пыталась покончить с собой! — кричит она мне в лицо. — Вот. Доволен? Теперь отпусти меня!

Ужас взрывается в моей груди, затем распространяется, поглощая все мое тело. Я не могу пошевелиться, смотрю на свою жену, а она бьет кулаками по моей грудной клетке, пытаясь заставить меня разжать руки. Я должен отпустить ее. Она явно хочет побыть одна, но я не могу. От одной мысли о том, что ее нет, мне хочется поджечь весь этот чертов мир. Без нее мир не существует. Не для меня.

— Сиенна. — Я убираю прядь волос, упавшую ей на лицо.

Сиенна пытается отмахнуться от моих пальцев, но когда ей это не удается, она впивается зубами в мою руку.

— Теперь тебе лучше? — спрашиваю я.

Она смотрит на меня сквозь спутанные пряди и бормочет что-то, что я не могу расшифровать. Сомневаюсь, что кто-то смог бы, когда ее рот занят так, как сейчас.

— Укуси посильнее, если это поможет.

По ее щеке скатывается слеза. Она отпускает меня, оставляя на моей плоти значительную вмятину. Я обхватываю ее лицо ладонями и вытираю слезы большими пальцами.

— Что заставило тебя сделать это, детка? — Она знает, что я спрашиваю не об укусе.

— Когда похитили мою сестру, это была моя вина.

— Как это?

— Мы с Луной планировали пойти куда-нибудь в тот вечер, но в последний момент она отменила встречу. Ася никогда не любила тусоваться в барах, но я уговорила ее пойти со мной, так как Луна не смогла. Она не хотела идти, но я продолжала настаивать, пока она не уступила. Мы улизнули. — Она закрывает глаза и продолжает. — Там мы познакомились с парнем. Он был забавным и заставлял нас много смеяться. Когда я сказала Асе, что нам пора домой, она сказала, что хотела бы остаться еще ненадолго.

Сиенна открывает глаза, и по ее щекам текут слезы. Я смахиваю их, но они продолжают литься.

— На следующее утро у меня были занятия по пилатесу, поэтому я оставила сестру наедине с незнакомым мужчиной и пошла домой. Я забралась в свою кровать, под теплое одеяло, и уснула, пока мою сестру насиловали на холодном снегу возле того бара. Она страдала, пока я спала. Я даже не пошла на этот чертов урок.

У нее дрожит нижняя губа, когда она говорит, и трясутся руки. Я хочу сказать ей, что она может остановиться, что она не должна больше ничего говорить, если это причиняет ей такую боль. Видеть, как моя солнечная, искрящаяся жена распадается на части у меня на глазах, — словно удар ножом в грудь. Но я молчу, понимая, что ей необходимо все выплеснуть.

— Несколько месяцев мы не знали, жива Ася или мертва. Артуро не мог ее найти. Вся Cosa Nostra искала ее, но безрезультатно. Я неделями сидела на крыльце, надеясь, что она чудесным образом войдет в ворота, пока однажды не поняла, что, скорее всего, она никогда этого не сделает.

Сиенна глубоко вздохнула.

— Я поднялась в ее комнату, выпила снотворное, которое мне прописал врач, и забралась в кровать Аси. Я просто хотела спать.

— Господи, детка. — Я наклоняюсь вперед и целую ее в лоб. Меня переполняет желание прижать ее к себе и обнять со всей силы, но я не смогу видеть, как она говорит. — Сколько ты приняла?

— Все, что оставалось в бутылке. Артуро нашел меня и отвез в скорую помощь.

Я обхватываю Сиенну руками и прижимаю ее к своей груди, крепко обнимая. Мне кажется, этого недостаточно. Я провожу рукой по ее волосам и прижимаю ее лицом к изгибу своей шеи.

— Пообещай мне, — выдыхаю я.

Сиенна что-то бормочет мне в шею, скорее всего, "что".

— Обещай, что больше никогда не сделаешь ничего подобного.

Ее ладонь проходит по моей груди и шее и останавливается у моей челюсти. Она садится мне на живот и, наклонившись вперед, берет пальцами мой подбородок.

— Я обещаю. Но я хочу получить кое-что взамен.

— Хорошо.

— Ты не дашь убить себя, Драго. — Она сжимает мой подбородок. — Пожалуйста.

Я убираю прядь волос с ее лица и кончиком пальца обвожу форму ее губ. И тут меня осеняет, что она